Криста Вольф. Смысл нового дела (1967). Вера Инбер
Выбрать из великой и обширной советской литературы семнадцать страниц, да еще и объяснить почему — подобный выбор должен быть почти случайным. Или нет?
«Место под солнцем» я прочитала много позже «Цемента» или «Тихого Дона», Гладков и Шолохов уже были мне знакомы, когда я впервые натолкнулась на это имя — Вера Инбер. Книжечка — сто сорок страниц — попала мне в руки случайно, почти через тридцать пять лет после того, как в 1928 году вышла в Советском Союзе. Десятью, а может, и всего пятью годами раньше я бы не обратила на нее внимания. Как и знакомства с людьми, знакомства с книгами случаются вовремя или не вовремя.
В ту пору Вере Инбер тридцать восемь лет. У нее возникает новая потребность, которую отбросить невозможно, — сохранить прежний опыт. Отсюда и желание: нельзя, чтобы минувшее пропало, умерло, навсегда закоснело. И это желание осуществимо — путем воссоздания минувшего, что вообще-то возможно не в любое время, но только в тот летучий миг, когда непроглядное настоящее уже отступило настолько, чтобы стать прозрачным, доступным рассказчику, но вместе с тем еще достаточно близко, чтобы ты не успел с ним «покончить»: «В южном городе, осенью, в год гражданской войны, наступили прекрасные дни, когда море неомраченно синело и ветер спал, свернувшись, как якорный канат».
Молодая, литературно образованная, буржуазно воспитанная женщина в годы Гражданской войны находится в Одессе: «Ночи были темны и часто вздрагивали от падающих звезд». В этом смысле «Место под солнцем» — книга воспоминаний. Наверно, и в самом деле существовал этот дом на окраине Одессы, и зима стояла безнадежно холодная, и «весна наступала медленно и робко».
Я люблю книги, содержание которых рассказать невозможно, которые не сведешь к простому изложению процессов и событий, да и вообще ни к чему не сведешь, кроме как к самим себе. То, о чем рассказывает Вера Инбер, никаким другим способом не расскажешь, и никто другой не мог бы рассказать об этом, только она, — хотя ее опыт, конечно, не уникален.
Что же трогает нас в этом большом, холодном доме на окраине незнакомого города, в доме, который мало-помалу замерзает и кое-как живет лишь благодаря слабому, робкому дыханию троих людей? Вероятно, ты и сам жил в таком вот доме, наверняка знаком с такой тревогой, у тебя прямо дух захватывает. Не только от холода. Но от эпохи, которая началась, от дороги, которая предстоит.
