Ниночка с ее немецким другом, который вдруг упомянут в разговоре. Он живет в Ростоке, и она об этом говорить не хочет. Уплетает сласти, пьет вино, а Юре позволяет дойти лишь до определенной границы.
Лева, всегда наготове, с синим рюкзачком.
Как меня в брюках не хотели пускать в «Гагрибш»[12].
Мать М.С. — наполовину немка, наполовину армянка. Ее любовь к шлягерам 20-х годов: «Что надо Майеру на Гималаях», и «Ночью человек не любит быть один», и «Как назло, бананы», и «Что ты делаешь с коленкой, милый Ханс».
Курд, который все время кланяется и которого я все время подозреваю в том, что он выпивши.
Люди стали хитрыми, чтобы устроиться.
«Вера? — говорит М.С. — Ни во что я больше не верю. В юности верила во все. Тем горше было разочарование».
Возможная честность функционеров.
«Знаете, на этот вопрос мне трудно дать точный ответ. Во всяком случае, будь я в партии, меня бы давным-давно вышвырнули. Вот и живу беспартийная, делаю свою работу, и всё».
Пока есть надежда, что постепенно все же станет получше.
Любит Пастернака, Паустовского, Казакова, Достоевского. Не доверяет честности Эренбурга, Симонова благосклонно принимает к сведению: «Но ведь нельзя всю жизнь писать о войне, нельзя жить только воспоминаниями». Шолохова презирает как плохого человека: раньше он был честен, потом поднялся в верхи и хотел там остаться, стал пьяницей, да и не написал больше ничего.
Приспособленчество людей замечают сразу. Недавно в руках у М.С. были статьи Эренбурга о космополитизме…
Определенные анекдоты не переводятся. В большой компании разговор остается ни к чему не обязывающим.
Косик[13] о соотношении эмпирических обстоятельств и преходящих или вечно живых ценностей, относительного и абсолютного, чрезвычайно актуально во времена «опустошенного, обесцененного эмпиризма». Из этого противоречия наверняка возникнет большой конфликт!
Функционеры как большей частью излишний, непродуктивный слой.
Если искать историческую аналогию, то, увы, снова и снова обращаешься к католической церкви и ее пастырскому воинству.
Духовное обновление марксизма, пожалуй, вряд ли придет из Советского Союза — слишком мало брожения, слишком много смирения. Пожалуй, слишком много страданий в прошлом, они измучены. Слишком велика инерция огромной страны, которую они при каждом шаге должны тащить за собой.
Расхожие слова: но люди же не меняются! Люди остаются людьми. Хотят, чтобы их оставили в покое, хотят жить — разве они неправы?
