- По-моему, нам лучше согласиться! - сказала Ренар. - Пять тысяч с собой у меня нет...
- Извините, дорогая, - перебил я. - Расплачиваться с этим человеком буду я.
- Но для вас это очень большая сумма! - воскликнула Мадлен. - Вам будет трудно!
- Как-нибудь выкручусь, - ответил я.
Мадлен принялась горячо спорить со мной, почему-то ей захотелось самой расплатиться с Базилем, но я был непреклонен.
- О чем вы спорите, влюбленные? - спросил нас Фигаро, который обладал даром появляться незаметно.
Мадлен пересказала ему наш разговор с Базилем.
- Нашли кого слушать, - усмехнулся тот. - Этот старый сплетник, помешанный на своем искусстве, прославленный мошенник. Он за грош готов удавиться и не успокоиться пока не выкачает у вас все состояние. Мой вам совет, забудьте его болтовню ...
К нам подбежал Герцог, он схватил меня за рукав и куда-то поволок.
- Господи! - испугалась Мадлен. - Неужели, он нашел еще один труп!?
- Мне с самого начала этот пес показался странным, пробормотал Фигаро.
К счастью, опасения камердинера оказались напрасными. Герцог принялся рыть лапами землю, я заметил, как что-то блеснуло.
- Он нашел орудие убийства! - Ренар захлопала в ладоши, как маленькая девочка. - Молодец!
Я извлек находку. Это был небольшой нож - точная копия того, что подкинули Керубино.
- Ничего не понимаю! - произнесли мы с Мадлен одновременно.
- Может быть, вы объясните? - спросил я у Фигаро.
Тот пожал плечами.
- Откуда мне знать, - пробормотал он. - Вы ведь расследуете это убийство, а не я... И вообще, заболтался я тут с вами, у меня дел полно!
На следующий день я получил записку от часовщика, который сообщил мне, что часы находятся в исправном состоянии, а причиной их спешки, скорее всего, явился перевод стрелок на полчаса. Моя догадка подтвердилась.
Это утро я посвятил размышлениям. Я попробовал представить, как каждый из подозреваемых мог совершить убийство графа. Я размышлял вслух, и Мадлен слушала меня с нескрываемым интересом.
- Начнем с графини, - сказал я. - Она дама утонченная, благородная, добродетельная, такая женщина смогла бы убить человека, который оскорбил ее в лучших чувствах. Хотя представить эту женственную особу, наносящей удар в спину острым предметом, почти невозможно. Но графиня могла это сделать в порыве гнева, а потом горько раскаяться в своих действиях. Если бы дама ее типа решила продумать убийство обманувшего ее супруга, она скорей всего использовала яд. Это больше подходит для нее. Графиня слишком любила мужа, мне трудно поверить, что она решилась убить его. Но даже у нее могло лопнуть терпение, ведь он больно ранил ее своими любовными интрижками.
