Ворам не полагалось иметь семьи и поддерживать родственные связи, однако Надежда изредка позволял себе приглашать в гости внука. Родители старика чурались и не одобряли таких визитов, но прямо перечить не осмеливались, ограничиваясь глухим ворчанием.
Это позволяло Гришину не следовать их рекомендациям. Повзрослев, он наведывался к деду не только ради баек и советов, как правильно себя «ставить», но и потому, что визиты не обходились без щедрых подарков. Находясь в благостном состоянии духа, старик мог подарить любимому внуку золотой крест на цепи, какой-нибудь причудливый перстень с пауком или черепом, а то и сунуть в руку пухлую пачку денег.
Однажды Гришин застал его в состоянии сильнейшего опьянения. Дед сидел во дворе за дощатым столом под навесом и, разложив по сторонам синие от татуировок кулаки, тупо смотрел в тарелку с объедками. Все свободное пространство было заставлено бутылками, стаканами, соленьями в банках и грязной посудой. На лужайке спал мертвецким сном один из амбалов, двое других развлекались метанием ножей в дальнем конце двора. Они были настолько пьяны, что не попадали не только в мишень, но и в дерево, на котором она висела.
— Сядь, — велел дед, не поднимая тяжелого взгляда. — Пей! — Он оттопырил большой палец, чтобы указать на почти полную бутылку водки. — Из горла. Можешь?
— Я лучше из стакана, — робко возразил Гришин.
— Делай, как говорю. Вырос маменькиным сынком — пора мужчиной становиться! Так и будешь ходить по жизни не пришей рукав?
Разумеется, речь деда звучала более грязно и витиевато, но общий смысл был таков. Заставив внука выглушить чуть ли не поллитра под маринованные огурцы с черным хлебом, старый вор неожиданно сообщил, что за городом не так просто якорь бросил, а стережет здесь общак. Что такое общак? А это воровская касса, пополняющаяся из года в год и использующаяся на общие нужды по решению сходки.
— Мне такие сокровища доверили, что тебе и не снилось, — продолжал дед на своем блатном жаргоне. — Но теперь все, хана. Забирают общак. Другому передают, который помоложе будет. А это значит, что я больше не нужен. Вилы мне, Витек.
— Какие вилы? — не понял Гришин.
— Такие. — Дед приставил к кадыку два растопыренных пальца. — Кто много знал, тот поперхнулся.
Тут он поднял голову, чтобы посмотреть на своих братков, и Гришин с неожиданным испугом и восторгом увидел, что старик абсолютно трезв. Его взгляд был теперь не бессмысленным, а цепким и острым, все подмечающим, настороженным и зорким. Пытаясь понять, куда он смотрит, Гришин повернулся и обнаружил, что оба метателя ножей лежат вповалку там, где их сморил сон.
