Все остальное в родительской квартире осталось таким же, как на фотографиях — кожаные кресла и диван, накрытые клетчатыми шотландскими пледами, турецкие ковры, почему-то висящие на стенах, а не лежащие на полу, огромный письменный стол с резными ножками, который возрастом, похоже, превосходил всех остальных обитателей квартиры, да и сам дом тоже… эх, мне пожить бы здесь пару дней, посидеть в этих креслах, порыться в этих шкафах. To smell, короче говоря, the atmosphere.
Но нет. Не получится.
Давай же, давай, сказал я себе, не тяни, пора, времени в обрез. Сутки. Потом тебя начнут искать. Надо успеть.
Сейф был вмонтирован в стену в дальней, третьей комнате, служившей спальней. Его не маскировали, не прятали. Против обычных воров он бы выстоял, против серьезных специалистов защиты все равно не существует. Я набрал знакомый код. Замок щелкнул, дверца подалась в сторону.
Все было на месте. Две сим-карты, телефон, пачка денег купюрами разного достоинства — начал их пересчитывать, спохватился и перестал — я знал, сколько там, хватить должно на все… так… дарственная мне пока не пригодится… эти документы — да, нужны, но пусть тоже полежат здесь… кроме вот этого, он мне сегодня пригодится, это, как сказали бы дипломаты, мой агриман… хотя разговор предстоит не вполне дипломатический… вроде всё.
На серую металлическую коробку, стоявшую на нижней полке — увесистую даже на взгляд, — я старался не смотреть. Почему-то мне казалось, что если я ее открою, то перейду какую-то черту и обратного пути уже не будет.
Вздор, конечно. Просто очень я это дело не люблю. Никогда в руки не брал и не собирался. Но ничего не поделаешь.
Господи, я не знаю, как к тебе правильно обращаться, но сделай так, чтобы мне это не пригодилось. Очень прошу. Пожалуйста.
CZ, лежавший в коробке вместе с запасной обоймой и пачкой девятимиллиметровых патронов, был единственным предметом в квартире, до которого не добралась пыль. Серая сталь тускло поблескивала, рубчатая рукоятка как будто липла к руке. Вставил обойму, передернул затвор, поставил на предохранитель, сунул за пояс. Вторую обойму брать не стал. В конце концов, я что тут, высадку союзников в Нормандии собираюсь устраивать? Если уж дело дойдет до этого… Ладно, не будем о грустном, сказал я вслух и рассмеялся. Это любимое Машино выражение, когда ей надо подбодрить себя, и произнес я его с ее интонацией.
