Он разлядывал нас одно лишь мгновение, но это мгновение длилось и длилось, словно собиралось стать вечностью; время застыло. А затем, когда все же наступил следующий миг, Палач протянул в мою сторону свою худую костлявую руку и голосом всех высохших морей и всех погасших звезд, шорохом старых костей, перебираемых ветром, лязгом ножа гильотины, хлестким взвыванием кнута, бичующего жертву, произнес единственное слово:
— Предатель.
Ничего другого от него ожидать, в общем-то, и не следовало; вопрос был лишь в том, снизойдет ли он до разговора или сразу бросится в бой; то, что вслед за «предателем» не последовало немедленной смертоубийственной атаки на всех планах бытия, где мы с ним могли взаимодействовать, можно было счесть хорошим знаком, и поэтому я ответил почти доброжелательно:
— За один проступок наказывают единожды, а не дважды. За то, что я сделал, я сполна заплатил.
— Ты еще и не начинал расплачиваться… — Сипение вырвалось из челюстей скелета. Он сделал шаг ко мне, но шаг к нему навстречу сделал также и Лицемер, и Палач остановился.
— Пусть его судьбу решает Властелин — когда он вернется. — Промолвил Лицемер. — Наш брат полезен нам сейчас, и это главное. Он помог вернуться из небытия мне, и помог тебе.
— Властелин?.. — Палач, казалось, не слышал последних слов Отца Лжи — его внимание полностью захватила первая сказанная Лицемером фраза. — Разве есть способ его вернуть?
— Когда Солнечный Убийца разрушит мир, все старые правила будут отменены, и барьеры, отделяющие Сальбраву от внешней пустоты, падут. — Объяснил Лицемер. — Тогда первоисточник нашей силы перестанет быть отделен от нас, он вернется в этот мир и переделает его по-своему. Как и прежде, наша цель — месть, но если мы осуществим ее, то за концом всего последует новое начало. Я в это верю.
Палач долго молчал, обдумывая сказанное.
— Хорошо. — Произнес он наконец. — Пусть так. Уверен, Властелин отдаст предателя в мои руки. Мы еще вернемся к этому разговору, мой милый братик. — На последних словах он посмотрел на меня в упор, нежно и одновременно алчно.
— В любое время, — процедил я, гадая, сумею ли в случае конфликта отравить разум Палача таким образом, чтобы вся его неимоверная сила оказалась направлена на саму себя.
Шансов на это было немного, но если подобное произойдет — в чем обвинит себя бог, покровительствующий всем обвинителям и мастерам заплечных дел, и как он себя накажет?
— Не сейчас. — Пообещал Палач. — Потом.
