Высшая знать в Московском царстве была составлена Рюриковичами, потомками владимирского князя Всеволода Большое Гнездо, и потому была в родстве с царями, в частности, с Иваном Грозным>65. Между родственниками установились такие отношения: царь имел право казнить и миловать, пытать их огнем и выдирать бороду, но не имел права унизить их знатность.
Нам сейчас во многом непонятны нравы того времени и то, какое значение имело для знати это самое местничество. В русском языке сохранилось наречие «вместо», означающее замещение. В этом полустертом, как на старой монете, значении явно видно «в место», то есть сын родовитого боярина занимал место своего отца, и никак иначе. Это правило распространялось не только на должности, но и на места в Боярской Думе, и даже на места за царским столом, ежели царь собирал своих бояр на пир.
Случалось, что под давлением обстоятельств, царь был вынужден отступать от принципа местничества. Скажем, практиковались во время войны и походов формальные назначения воеводой знатного боярина, тогда как войсками командовал худородный, но способный к военному делу дворянин. Но и это не всегда помогало, иногда царь давал боярам поручения, в которых те могли усмотреть унижение своей породы. Только вот обойденные родовитые бояре были готовы на казнь и на ссылку, лишь бы добиться своего места. Например, уже при Михаиле Романове, на свадьбе царя в 1624 году, боярин Иван Голицын требовал себе места, хотя царь приказал «быть без мест». Это дорого обошлось боярину. Царь изволил гневаться, отобрал у него наследные вотчины и поместья, а его самого законопатил в ссылку, где строптивый боярин и умер>66. Новый царь старой аристократии сторонился, и всеми силами пытался побороть местничество, хотя бы потому, что предки Михаила Романова были слугами владимирских князей, а сам царь получил власть решением Земского собора. Кроме вопроса родовитости, Михаил Романов за годы смуты мог не раз убедиться, что родовитые бояре – это первые в Московском царстве мастера на заговоры и перевороты, имеют длинные и загребущие руки. Усилиями отца нового царя патриарха Филарета старое владимирско-суздальское боярство было постепенно отдалено от двора; опорой власти становились служилые дворяне и приказные дьяки.
Если уж знатные бояре настолько были охвачены гордыней своей породы, что были готовы подвергнуться суровой царской немилости за требование места, то нет ничего удивительного, что в их глазах простой люд вообще ничего не стоил. Они безраздельно распоряжались ими самими, их трудом и имуществом. Социальная пропасть между боярами и народом была неизмеримой, и, судя по всему, при последних Рюриковичах только нарастала, вместе с острейшими социальными противоречиями.
