И лишь теперь Чуга вскинул револьвер, стреляя с бедра, как его учил Флэган, метя Коттону в живот и грудь. 44-й калибр швырнул Тэя к правому борту, да с такой силой, что убийца не удержался на палубе — ударившись о планшир, он перекинулся за борт, нелепо задирая тощие ноги.
Из-под фока-гика вынырнул Хэт, увидал дуло «смит-вессона» — рука помора была недвижима, как длань памятника, — и тут же отбросил оружие, словно оно жгло ему пальцы.
— Я — пас! — прохрипел он.
Чуга бросился к Флэгану.
— Бойд! Как ты?
Затуманенные глаза ганфайтера прояснились.
— А-а, Тео… — Губы Флэгана дрогнули. — Боюсь, уже никак… Возьми мой пояс… Дарю… — Веки у Бойда опустились, словно тот отходил, но вот открылись снова. Взгляд, затуманенный страданием, прояснился. — Жалко-то как…
Вздрогнув, вскинувшись в последний раз, он медленно вытянулся на палубе.
Зарычав от бешенства, Фёдор взял в левую дареный «ремингтон».
— Сидеть и не рыпаться! — сказал он Хэту ледяным тоном, и тот мелко закивал головой.
Чуга оглянулся. На носу никого. В проходе между надстройкой и левым бортом видны были чьи-то ноги. Бунт на корабле? Не о том ли Хэт Сайласа пытал? Надо полагать, Монаган всё и затеял…
Скользнув по стенке, Чуга выглянул. У левого борта лежал, раскинув руки и ноги, Табат Стовел. Труп Табата.
Посмотрев вверх, Фёдор не стал раздумывать — заткнув револьверы за пояс, он полез на верх пристройки, цепляясь за фока-гик и подтягиваясь. Став на карачки, подобрался к самому краю и увидал Эфроима Таггарта.
Матрос подпрыгивал на полусогнутых, будто учёную обезьяну изображал. В руке его плясал «кольт».
Неожиданно он выстрелил. Вслед за этим послышался насмешливый крик Туренина:
— Не попал! Что, трусишка, руки дрожат?
— Выходи! — заорал Эфроим. — Иначе я за себя не отвечаю!
Вместо ответа грохнул выстрел. Пуля 45-го калибра легко продырявила деревянную переборку и засела у Таггарта в плече, разворачивая стрелка. Бранясь, Эфроим нажал на курок — и тут на него пала тень. Резко вскинув голову, он увидел Чугу.
— Привет, — сказал Фёдор и выстрелил.
Пуля вошла Таггарту точно в ключичную ямку, разворачивая грудину. Готов.
Помор соскочил на палубу и крикнул:
— Павел, не стреляй! Марьяна, ты как?
— Жива! — донёсся вздрагивающий голос девушки. — Где Флэган?
— Убит.
Из дверей показался Туренин. Левая нога его была в крови, князь прихрамывал, но улыбался. В руке он сжимал новенький «адамс».[31]
— Привет! — сказал Павел.
— Здоров, — буркнул Чуга. — Обходишь справа, я слева. Наступаем на шканцы!
