Дурак ли ваш дядя или умный человек, пропойца ли брат или ратует за здоровый образ жизни, неважно — вам не дано изменить связи внутри семьи.
Они — данность, с которой можно только смириться.
Порой тяготясь делами житейскими либо, напротив, находя среди родни поддержку и утешение — это уж как карты лягут.
Дружба иная, хотя и не всем везёт на друзей.
Друг придёт к вам на помощь не по зову крови, не по долгу родства, отдавать который всегда мало желающих, а просто потому, что вы попали в беду.
Потому, что друзья ощущают потребность оказаться с вами рядом в трудную минуту. Им не всё равно, что с вами может произойти, ибо друг — это не случайный прохожий, а верный попутчик.
Само собой, Олег далеко не был уверен, что Морган поспешит к нему на подмогу, угоди он в передрягу, но всё же расположился к Генри, испытывая то, что связывает друзей, — родство душ.
Этот англичанин, вернее валлиец, походил на него отношением к жизни и к смерти. Сходство замечалось даже внешне — не лицом, не ростом, не фигурой, а тем, что можно было назвать привычкой к естественности образа.
Сухов терпеть не мог нынешней моды, полагавшей, что мужской костюм требует украшений — всяких бантиков, кружавчиков, ленточек и прочих финтифлюшек.
Морган, как и он сам, носил простой, хотя и изысканный камзольчик без излишеств. Даже модный в данные времена парик не напяливал на голову, предпочитая собственную шевелюру, пусть даже и слегка растрёпанную.
Проявлялась ли в этом мужская составляющая характера, или Генри просто лень было следить за гардеробом и модой?
Всё узнается во благовремении…
— Прошу! — сделал Морган широкий жест, распахивая дверь таверны, и ввёл Олега под её своды.
«Шпага и вертел» особой чистотой не блистала, но и грязь здесь не разводили.
Длинные и тяжёлые монастырские столы стояли в ряд, пол был усыпан резаной соломой, витал дух вина, смолы и жареного мяса. Под потолком стелилась пелена чада и табачного дыма.
Посетителей в таверне хватало, и они поднимали изрядный шум, гогоча, споря на повышенных тонах, дружно клацая огромными кружками с элем или с чем покрепче.
Моргана узнавали, он то и дело раскланивался с местными выпивохами или небрежно кивал, словно расставляя всех по личному ранжиру.
Горилла Том отстал, присаживаясь поближе к дверям, чтобы видеть всех.
Заняв столик в углу, Генри подозвал кабатчика, толстого, румяного человека, и тот мигом расстарался, притащив и мяса, и фруктов, и хлеба, и вина.
Угощение выглядело столь аппетитно, что само напрашивалось на обложку «Книги о вкусной и здоровой пище».
