— Да в своём ли ты уме, посол? — тихо прозвучал его голос.
— Коназ! — с напором сказал Бэрхэ-сэчен. — Сила грозная и несокрушимая идёт из степи! Никому не дано оказать сопротивление Орде, а все те, кто пытался это совершить, обратились в прах! Вся Русь покорится власти и мощи Бату-хана, ляжет у ног великого, как покорная наложница. И не останется более ни одного самовластного правителя ни в Киеве, ни во Владимире, нигде! Бату-хан принесёт на Русь новый порядок — ни один коназ не займёт свой престол без позволения Орды. Править будут те, кто получит из рук хана ярлык на княжение. И ты, коназ, можешь стать первым, кто обретёт право на власть! Бату-хан хочет, чтобы ты стал великим коназом владимирским.
Ярослав Всеволодович побледнел. Да кто ж из князей не мечтает добиться власти над огромным и богатым Владимиро-Суздальским княжеством! По сравнению с Владимиром даже Киев малозначим и беден!
— А не забывает ли хан Батый о сущей мелочи? — вкрадчиво спросил князь. — Ведь во Владимире правит Юрий Всеволодович, великий князь!
— Орде не нужен Юрий, — надменно ответил Бэрхэ-сэчен, — Орда желает видеть великим князем Ярослава.
Ярослав Всеволодович откинулся на спинку трона, испытывая томительную муку выбора, — лицо его попеременно выражало страх, сомнение, надежду.
— Эва как… Допустим, я соглашусь, — сказал он. — Сохраню ли я тогда Киев?
— Сохранишь, коназ. А сын твой княжить будет в Новгороде. Так ты подчинишь своей власти почти все земли русские!
Князь встал с трона, спустился по ступенькам, заходил нервно.
— Хорошо, — сказал он, — согласен! Что я должен делать?
— Ждать, коназ.
— И долго?
— До глубокой осени. А затем двигайся на север, в Новгород, убеждай сына признать власть Бату-хана. Посланцы хана Угедэя уже склонили Александра Храброго на сторону Орды, но не лишним будет и слово отеческое…
— Это мне понятно, но… Если я покину Киев, то его сразу же займёт князь Михаил!
— Займёт, — спокойно согласился Бэрхэ-сэчен. — Но ненадолго.
— Хм… Когда и где я увижу хана Батыя?
— Вы встретитесь зимою в Шеренском лесу.[84] Если ты, коназ, не изменишь хану, то получишь ярлык.
— А что получит Орда?
— Десятину.
— Всего-то?
— Рядом с жадностью нет места мудрости…
— Договорились!
Олег Сухов осторожно распрямил затекшие ноги и двинулся обратно. Добрался до дверцы, просунулся на лестничку, спустился в коридор. Он совершал все эти движения чисто механически, не думая, потому как в голове гремели подслушанные слова.
