Петр ответил, что получил письмо от Лены. Она едет в Москву с концертом, — он сказал это тихо, словно боялся, что услышат другие.
— Я рада, — Ира встала. — Гриша, собирать ягоды! Где их больше?
Голубев предложил спуститься в долинку. Но Ира попросила его сначала разведать, и если там действительно много ягод, то пусть крикнет.
— Я буду ждать сигнала! — кокетливо сказала она.
«Неужели они дружат?» — спросил себя Петр, но задать ей этот вопрос не решился. Да и какое ему дело? Он так и молчал, пока за камнями не скрылся Голубев. Солнце совсем вышло из-за туч, и теперь нестерпимо жгло, словно старалось до вечера напоить землю теплом. Петр щурил глаза. Ира повернула к нему лицо и неожиданно спросила:
— Петя, вам скучно без жены?
Его удивил такой вопрос. Он улыбнулся, бросил травинку.
— Военная тайна.
Она нахмурила брови.
— Что это, шпилька в мой адрес? А я серьезно… — Но, видимо поняв, что вопрос ее необоснован, поспешила добавить: — Извините, но Гриша уверял, что вы… — Она замялась: — Что вы… то есть ваша жена вовсе не собирается сюда ехать.
У Петра дрогнули брови.
— Чушь!
Ира смущенно улыбнулась, стала уверять, что, конечно же, у Голубева нет никаких оснований делать такой вывод, и она, Ира, сама не знает, как вырвались у нее эти слова.
Она давно заметила, что Петр очень тоскует по жене.
— Вы почему-то у нас в гостях были грустны. — Ира вздохнула: — Вам без Лены очень тяжело.
Ему стало обидно — чего это она все о Лене? Петр терпеть не мог всяких сочувствий, сожалений, потому что жалость всегда унижала его. Ира что, разве не понимает?
— Сочувствие всегда для меня тягостно, — сухо произнес он.
Помолчали. Потом Ира спросила о Голубеве:
— Он вам по душе?
Вопрос был поставлен прямо, и следовательно, надо прямо отвечать, но Петру непонятно, зачем ей это знать?
Да и вправе ли он высказывать свое мнение о человеке, которого знает мало? По службе Голубев строг, не терпит слабины в учебе, где надо, и сам поможет. А вот какой он в отношениях с людьми — откуда лейтенанту знать?
— Вы о нем наведите справки у отца, — вырвалось у Петра.
Ира покраснела, в ее глазах вспыхнули искорки. Грачев понял, что ей стало неловко, что сам он ляпнул глупость. Но не в его натуре было сразу же извиняться.
— Вы грубый, Петя, — глухо сказала она.
— Я не хотел вас обидеть.
Он не знал, как ему быть: то ли уйти, то ли ждать, пока она сама не уйдет к Голубеву. Тот уже звал ее. Он стоял у подножия скалы, там, где час назад собирал морошку Коваленко, но теперь туда собиралась Ира. Или она раздумала? Ира сняла шапочку, пригладила волосы:
