— Обрыв и река близко, версты три. Пошли.
— Как же — три версты. У тебя глаз — ватерпас, — ворчал Захарыч.
— Не хочешь идти — вертайся обратно, — обиделся Дымов.
— Вон чё! Ты думаешь, я из-за компании с тобой зашел, куда и ворон не залетал? Нет, ошибка твоя, я в отместку Степанову золото найти должо́н… Потопали! — скомандовал Захарыч.
Земля, как мягким желтым ковром, была застлана толстым слоем хвои. Шли гуськом, след в след.
Захарыч с трудом пробивал дорогу — отламывая сухие ветки, палкой снимал паутину и для облегчения обратного пути через каждые десять шагов топориком затесывал шершавую кору старых деревьев.
Часа через два вышли к безлесой балке. Золотоискатели двигались молча. Каждый думал о своем.
Дымов улыбался, представляя себе, как они найдут ключик, намоют чашку золота и он сможет пить-гулять, сколько его душе угодно. А кончится золотишко — опять тайно слетает на свою делянку, как за положенным. В тайге и теперь жить можно, когда знаешь как: золото оно всегда есть золото. И припомнилось ему, как молодым парнем, еще до того как пришел в южную тайгу, намыв однажды много золота, явился он к хозяину торгового дома. Хозяин пил чай и вначале выгнал было Прохора, но, увидя у него мешочек с золотым песком, подобрел и пригласил к столу. После первых рюмок Дымов начал куражиться.
— Что сто́ит самовар? Я все могу купить! — кричал он, подбрасывая на ладони тяжелый мешочек.
После самовара Дымов сторговал китайский чайный сервиз, граммофон с пластинками Бим-Бома, шарманку с диковинной зеленой птицей, смачно ругавшейся человеческим голосом, и, наконец, трюмо. Чтобы вывезти свои покупки, хмельной старатель купил и хозяйскую ковровую кошевку.
Привлеченные необычным торгом, приисковые зеваки были очень довольны приобретениями Дымова. Крутили шарманку, изощренно переругивались с попугаем, перед зеркалом корчили страшные рожи и с опаской прислушивались к говорящей трубе — не иначе, дьявольскому наваждению.
Дымов разошелся вовсю и кричал хозяину:
— Впрягайся в кошевку, желаю на купце проехаться!
Хозяин обиделся и полез на него с кулаками. Их разняли зеваки.
— Да со мной графья так не разговаривали, как ты, грязная портянка, осмелился! — ругался купец.
— Двадцать рублей даю, поехали! — кричал Дымов.
Купец, жадный до денег, в конце концов перестал ругаться и заулыбался.
— А вот возьму и накажу супостата… Плати «угол»! — подбегая к кошевке, выкрикнул он.
— Четвертную? Идет. Вези меня до моего балагана. Только лихо, как графа! — вопил Дымов под одобрительный рев толпы.
