— Из-за рецензии на какую книгу? — увиливаю я.
Наши лодыжки перекрещены. Мы теперь «друзья» и можем так делать. Но мысль трахнуть ее крутится у меня в голове где-то поблизости.
— На ту книгу, которую ты спустил в унитаз, — отвечает она, прыгая с канала на канал. Марджори лежит на диване на спине, прижав подушку к животу, ее длинные густые волосы подняты и откинуты на одну сторону. Я любуюсь рыжими волнами, колечками и завитками, торчащими во все стороны. Сейчас она без макияжа, и под ее узкими зелеными глазами заметны небольшие синие мешки.
— Ты имеешь в виду Итана Колея, — сдаюсь я. — Она мне просто не понравилась.
— Ты ее до конца прочитал?
— Конечно, до конца, еще в гранках.
— Просто я помню, что ты никогда не читаешь до конца книги, на которые пишешь рецензии.
— Это неправда. Иногда я читаю до конца.
— Ты говорил мне, что никогда не читаешь их до конца.
Я не хочу давать ей повода развить эту тему, поэтому не отвечаю.
— В любом случае, это тебя не красит, — говорит она. — А еще ты мог задеть чью-то личную струну. Знаешь, когда много лет назад Регина работала в «Ши», она задала жару «Чайнтауну», а затем Софи Виллард орала на нее так, что чуть «шары» не выскочили из глазниц.
— А что, если это действительно плохая книга? Может быть, она получила тридцать положительных отзывов только потому, что после первых двух восторженных рецензий никто не взял на себя смелость сказать правду?
Марджори поудобней устроилась на диване. С год назад она бы ударила меня подушкой по голове именно в этот момент. Затем мы начали бы бороться и спикировали на пол… соседи не стали бы бить в стены, потому что им нравилось слушать это, и иногда, когда я покидал ее дом, консьерж подмигивал мне.
— Так значит, ты и Лесли обедали вместе на прошлой неделе, — говорит она лукаво.
— Мы были с Вилли. Вот и все. Это был день выдачи зарплаты.
— Руки прочь. Она работает на меня.
— От Лесли? Не думаю, что я ей нравлюсь в этом смысле.
— Не нравишься.
Уверен, что если бы я нравился Лесли «в этом смысле», то Марджори мне этого не сообщила бы.
— Откуда ты знаешь?
— Просто знаю. К тому же у нее есть очень богатый мужчина в Лондоне. И у него тоже есть «дефис», Зэки.
Так значит, он богат… и у него есть дефис, хотя Марджори сказала бы мне, что он богат, даже если бы он жил на пособие по безработице в картонной коробке. Я знал, что его звали Колин, но про себя я называл его Колли и представлял его лицо вылитой мордой овчарки Лэсси.
