Раздается сигнал на запись, и я бубню предназначенным для автоответчика голосом:
— Привет, это я, ты там?
Никто не берет трубку. Я гляжу наверх… свет горит в ее окнах. Все там — раковина, душевая, тонны косметики — выглядит так, как будто этим никто не пользовался, а мебель словно взята из какой-нибудь телевизионной постановки; невозможно даже определить, является ли она настоящей или бутафорской.
Я возвращаюсь на такси к старому мрачному резиновому мячу, в котором живу. Зачем вообще я пытался встретиться с Марджори? Надеялся на то, что она переспит со мной? Внезапно я испытываю приступ злости на нее, потом наконец соображаю, что к чему, и начинаю злиться на себя.
Я убежден в том, что она была дома. Либо она соврет и скажет мне, что ее не было (она очень хорошая лгунья), либо…
— Ты получила мое сообщение прошлой ночью? — звоню я ей на следующий день.
— Нет, не получила, — отвечает Марджори.
— У тебя свет горел.
— Я знаю, что у меня свет горел.
— Ты была дома?
— Я была не одна.
— Мне нужно было воспользоваться ванной комнатой.
— Если бы ты сказал это, я бы, возможно, подняла трубку.
Значит, выворачивается? Иногда она врет не очень складно.
В следующий раз я скажу это. Теперь буду знать.
— Знаешь, для того чтобы позвонить мне, тебе необязательно нужно до смерти хотеть в туалет.
С минуту мы разговариваем о делах в офисе. Она сообщает мне новую сплетню о Байроне Пуле, арт-директоре «Ит», и двух немцах, с которыми он познакомился в баре. Она инструктирует меня, чтобы я не вздумал пересказать это кому-нибудь еще, и я обещаю, что не буду, но в течение следующих двух дней рассказываю это двум разным людям.
Именно этого она и хотела от меня.
* * *
Я никогда не был официально влюблен в Марджори, как и она никогда не была официально влюблена в меня.
Но я знаю точно, что, если Марджори Миллет позвонит мне среди ночи и скажет: «Приезжай, пройдоха, займемся этим», — я примчусь. Я бы примчался, даже если бы она была на Таити, а я — в Исландии, даже если бы мне пришлось опустошить свой банковский счет, а если бы мне не хватало денег на билет туда, то просил бы на улице милостыню, чтобы набрать недостающую сумму.
Нечто подобное случалось уже однажды. Она была в Лос-Анджелесе, контролировала фотосессию с участием режиссера, очередного «анфан террибль» той недели (в каждом номере любого журнала издательства «Версаль» вы наткнетесь на словечки «инфан террибль», «вундеркинд», «вредный мальчишка Пека»
