— За что тебя Финн не любит? — спрашивала Гизела.
— А что меня любить? — пожимала плечами Гри. — Видишь сама, какая я: некрасивая, нелепая, люди надо мной смеются, мужиком в юбке за глаза обзывают. Позорю я брата только. Да и глупа; он, видишь, человек учёный, а я и имя-то своё писать не научилась, крестиком подписываюсь.
— Это ты-то некрасивая?! — поразилась Гизела. — Да краше тебя в округе никого нет, ты войдёшь — словно мгла ночная на землю опустится. Даже в горах, среди бывшей родни своей, не видела я никого подобного тебе.
— Вот Худрой-то меня и кличут, — невесело усмехалась золовка. — Слышала я, что худры все уродливы, мужеподобны, но на тебя посмотрела и перестала в это верить. Ты вон какая красавица — тоненькая, ладненькая, двумя пальцами в талии обхватить можно, и волосы, как золотой водопад, до пят стекают.
— Так замухрышка я, — терялась Гизела.
— Видишь, как оно забавно получается: у нас ты красавицей будешь, у вас — я… А для своих мы обе нехороши.
— Меня дома никто видом моим не попрекал, — возражала Гизела. — И тебя попрекать бы не стали. Будь я свободна, клянусь, увела бы тебя отсюда, никому бы над тобой смеяться не позволила! Была бы ты сердечной моей, в хрустальной пещере жила бы.
В хрустальных пещерах вместе селились худры, что находили подругу себе по сердцу и готовы были семью образовать, и Гри об этом было ведомо. Ведь у худр всё не как у людей, и женщины у них чаще живут с женщинами, чем с мужчинами. Смущалась она таких речей, но, однако же, замолчать Гизелу не просила.
В другой раз разговорились они про Финна.
— Брат с отцом нашим не шибко ладил, — рассказывала Гри, расчёсывая Гизеле волосы. — И когда ещё был жив батюшка, ушёл Финн на заработки, несколько лет дома не появлялся, и вестей не было от него. Думали даже, что сгинул, батюшка хутор мне оставить хотел. Однако три весны назад вернулся Финн. Рассказывал, что был в службе у одного ведуна; денег не скопил, зато научился тому, чего обычные люди и вовсе не знают. Ему не поверили сперва. Да Финн особо и не любит волшбу свою применять. Ну вот, а вскоре, как Финн вернулся, слёг отец с лихорадкой, да на ноги уж не поднялся; а хутор Финну достался.
— Так отец же тебе его отставить хотел?
— Хотел не хотел, — вздохнула Гри, — а раз наследник вернулся, нет у меня в хозяйстве доли. И то спасибо, что не гонит меня брат.
Собрала она с расчёски волосы, сложила в мешочек полотняный. В золото превращались выпавшие волосы бывшей худры, потому Финн строгий учёт им вёл, велел собирать да ему отдавать.
