— Да что же ты можешь, — хмыкнул человек, — чего бы он не смог? Над камнями и металлами властен цверд, каждую ночь россыпь самоцветов мне приносит.
— Только золото есть у меня, — подняла Гулла свои волосы. Говорил ей отец, что люди этот металл очень ценят.
— Камни золота дороже, — отвечает ей хозяин хутора, но чует Гулла, что другим взглядом теперь смотрит он на неё. Огонь в его глазах разгорается незнакомый, и от этого огня стало Гулле зябко.
— Отпущу твоего отца, — сказал вдруг, — если женой моей станешь, будешь со мной жить и детей мне рожать.
Отпрянула Гулла.
— Как же буду я жить с тобой? Ты человек, я худра; разная у нас судьба, несчастлива буду я в твоём доме!
— Привыкнешь к жизни человеческой.
— Не смогу я любить тебя, — понурилась Гулла.
— Свыкнешься да полюбишь.
— Это значит, от себя мне отказаться придётся, по чужим правилам жить.
— Решай сама. А только иначе я твоего отца не освобожу, и таково моё последнее слово.
Опустила Гулла голову, руками за плечи себя обхватила. Даже в голову прийти ей не могло, что человек захочет её в жёны взять. Замухрышка ведь она, заморыш; сёстры её — те красавицы были, а она вот не удалась. И теперь не знала Гулла, что делать. Если обвенчается она в церкви, всё равно что слепой и глухой станет, горные корни её отторгнут, и никогда ей не вернуться в родной край, и не найти пару себе по сердцу. Но не может она отца в беде оставить, а больше ей ведуну и предложить нечего, да и не хочет он другого. Выпрямилась Гулла, сверкнула глазами:
— Хорошо, — сказала. — Пойду за тебя.
Улыбнулся человек.
— Что ж, — ответил, — проходи в дом, эту ночь под крышей проведёшь. Утром в церковь тебя поведу. Как обвенчает нас священник, так отпущу твоего отца.
Перешагнула Гулла порог. Ступили её ноги на выструганное мёртвое дерево.
Хозяин хутора в сторону шагнул, снял с лавки покрывало, протянул Гулле:
— На вот, прикрой наготу свою.
Гулла взяла тканое полотно, в руках его повертела, посмотрела на жениха с недоумением:
— Что я сделать должна?
— На себя накинь, — терпеливо проговорил тот, — укутайся.
Видя, что Гулла не понимает, он сам накинул ей на плечи покрывало. Незнакомо показалось коже прикосновение тканого полотна.
Тут скрипнула лестница: сверху в комнату спустилась женщина такой удивительной красоты, что у Гуллы дыхание перехватило. Как этот человек на неё вообще внимание обратил, если с ним в одном доме такая красавица живёт?
Мужчина, впрочем, смотрел на спустившуюся, как на лавку в избе смотрят: лавка и лавка, чем тут любоваться? Гулле даже показалось, что во взгляде его теплоты вовсе не было.
