— Ты ешь, ешь, — говорит Хироси. — Не буду тебя отвлекать.
И отворачивается, потеряв ко мне всяческий интерес.
Итак, ты провалил экзамен. Сомнений нет. Прощайте, мечты о повышении. Всю жизнь проведу в робе заготовщика… Удивительно, но сразу стало как-то спокойнее, легче. Больше не к чему стремиться. Не о чем грезить. Что ж, в заготовочном цеху тоже неплохо. По крайней мере, тут мне всё знакомо. Здесь мой дом.
Хироси с довольным видом рассказывает какую-то историю. Ну-ка, ну-ка…
— Самый обычный день, я за Оборудованием, уже две капсулы наполнил, достаю третью, и тут чувствую, подошёл ко мне кто-то. Выключаю аппаратуру, смотрю, Надзиратель стоит. Нюхает, понятное дело. Ну, жду, что скажет. А он такой: «Отлично справляешься, хвалю». Представляете?
— Да ладно, — рыжая аж рот раскрыла.
— Ну да. А потом скрестил щупальца и говорит: «Я доложу о твоих успехах руководству. Считай, что твой перевод в отдел тестирования — вопрос уже решённый».
У меня комок в горле застрял. Не могу проглотить.
— Ты такой умница, — говорит рыжая. — Я всегда знала, что ты добьёшься успеха.
— Ай да Хироси! — усатый толстячок хлопает приятеля по плечу. — Ай да молодец!
Это нечестно. Нечестно, неправильно, несправедливо. Какой у этого выскочки трудовой стаж? Вот ведь пронырливый молокосос, пролез поверх моей головы.
Чувствую себя ничтожеством. Надзиратели меня обманули. Даже хуже — вытерли об меня щупальца.
Хироси вдруг нахмурил лоб. Глядит на стол для стажёров и выкрикивает:
— Слышь, Мауриц! Не пудри-ка парню мозги.
— Чего?
— Что слышал. Ни черта ты не знаешь.
— Ошибаешься. Я всё знаю. Я даже Продукт видел. И не раз, между прочим.
— Не заливай мне тут, всё равно не поверю.
— Посмотрю я на тебя, когда имя своё забудешь. И посмеюсь, от души посмеюсь.
— Ехал бы ты отсюда, водила недоделанный!
Не хочу никого видеть, и слышать не хочу. Пулей вылетаю из кабинета, так и не узнав, что ответил Мауриц.
Сижу за Оборудованием — руки на пульте, очки плотно прилегают к лицу. Работа не клеится. Изображения мельтешат, сменяясь одно другим: ресторанчик на открытом воздухе с большим прудом посередине; громадный белый лайнер, истыканный крошечными окошками; небоскрёбы, отражающиеся в стёклах других небоскрёбов; рыбный рынок. Калитки, заборчики, а за ними — опрятные двухэтажные домики с балконами и телевизионными антеннами.
Вытаскиваю из Оборудования капсулу. Пустая, как моя голова.
* * *
Говорят, Комбинат… Забыл слово.
Внутренности бултыхаются, в душе всё трепещет, голова болтается, как у тряпичной куклы — то ли счастье так на меня действует, то ли дорога слишком уж трясучая. Фургон перепрыгивает с кочки на кочку, словно юркий зверёк с хвостом из белой пыли. За рулём сидит морщинистый старик в плоской бежевой кепке — не помню, как его зовут. Хохочет, глядя на меня, подмигивает, и я смеюсь вместе с ним, мне нравится смеяться, и ехать по ухабам мне нравится, очень даже нравится.
