Период правления названных кабинетов с очевидностью показал, что Индонезия не готова к парламентской демократии. Вскрылись слабость, фракционная раздробленность и междоусобная борьба индонезийской буржуазии, неспособность ее партий повести за собой даже собственный класс, не говоря уже о мелкой буржуазии. Одной из причин было различие концепций стратегических установок. Либерально–реформистские партии Машуми и СПИ (имеющие соответственно 22 и 7% мест в СНП) считали революцию завершенной. Они выступали за модернизацию страны на частнокапиталистической основе при минимальном вмешательстве государства и широком привлечении иностранного капитала. Напротив, НПИ (15% мандатов в СНП), опираясь на поддержку президента и ряда мелких партий, выступала за экономическую независимость от Запада, «специфически индонезийский» путь развития, за создание сильного госсектора и широкую государственную помощь национальному капиталу. Вместе с тем обе крупнейшие буржуазные партии раздирались фракционной борьбой, настолько сильной, что часто близость фракций разных партий была более тесной, чем связи различных фракций внутри одной партии. Так, первую из изложенных выше концепций разделяли фракции Натсира и Б. Харахапа в Машуми, вся СПИ, христианские партии, фракция Вилопо в НПИ; вторую — фракции Сукимана в Машуми, вся ПИР, фракции Сувирьо и Сидика НПИ[46].
Все это создавало невероятную пестроту при формировании кабинетов, обусловливало их крайнюю неустойчивость и частую смену, объективно приводило к дезорганизации управления и неразберихе, тормозило послевоенное восстановлены экономики. Кроме того, «прозападничество» всех трех правительств и их единодушие в том, что революция завершена, что предстоит долгая, полная лишений и трудностей стадия национального строительства, наконец, отсутствие у них интегративных и мобилизующих массы стимулов способствовали утра те многими революционного энтузиазма, разочарованию, апатии и цинизму.
Несмотря на внутриполитическую неустойчивость, все же и рассматриваемый период имелись и некоторые достижения, в частности, экономические. Поощрялось создание частных национальных предприятий, «индонезиация экономики», был учрежден крупный банк, ориентированный на кредитование этой программы. Был национализирован крупнейший Яванским банк, ставший эмиссионным. Некоторых успехов достигла импортозамещающая индустриализация, в первую очередь текстильная. Были национализированы оловянные рудники на о. Банка, отменен план возвращения англо–голландскому капиталу нефтепромыслов Северной Суматры. Правительство Вилопо разработало закон о прямых тайных всеобщих выборах в парламент и учредительное собрание и добилось его утверждения парламентом (апрель 1953 г.). Продолжение эффекта «корейского бума» на товары индонезийского экспорта обеспечило сбалансированный бюджет при двух первых кабинетах, что давало видимость экономического благополучия. Но при кабинете Вилопо ситуация резко ухудшилась: бум был позади, цены на стратегические товары упали в 3—5 раз, усилилась инфляция. Правительство перешло к жесткой экономии, сохранению госаппарата и армии. Чтобы нейтрализовать жалобы иностранных предпринимателей по поводу 40%-го дополнительного налога на корпорации, кабинет Натсира распространила эту меру и на национальные компании; Сукиман же, чтобы снять нараставшую критику, отменил этот налог вовсе.
