Корсиканец порылся в пляжной сумке и достал свитер на пуговицах и с воротником из тонкой шерсти, мягкого коричневато-золотистого цвета осенних листьев.
— Это тебе. Вин купил его для меня, но мне не идет такой цвет; а на тебе он будет смотреться отлично. Я тоже становлюсь художником! А теперь послушай, Рамон, я приехал поговорить о делах. Нам нужно придумать план действий. На яхте бывают очень интересные люди. Я многое вижу, многое слышу. У меня есть кое-какие замыслы. Если что-то выгорит… Ты очень многому меня научил… и я этого не забуду. Ведь я корсиканец. Но ты упрямый и, как скала, торчишь здесь. Ты беден, а тут не разбогатеешь. Почему бы тебе не поехать со мной? Мы можем составить план — для этого мне нужна твоя голова, твой опыт.
— План чего? Ты опять затеял финт, из-за которого нас обоих могут упечь за решетку?
— Нет-нет. Но у судьбы ничего не урвешь без некоторого риска. Скажем, многие из этих придурков накачиваются наркотиками. А я знаю, кто продает их танцовщице. Каталонец, с которым я познакомился в Монте-Карло. Помнишь историю с камерой? А почему бы нам не снабжать этих людей? Судно у нас есть, остается всего-навсего плавать в Тунис каждые три месяца. Конечно, для начала надо иметь немного денег, но я продумал…
— Делай все, что угодно, — перебил его Раймонд ледяным, отчужденным тоном.
— Но, Рамон, им никогда не придет в голову искать на твоем судне! Это идеальное прикрытие.
— Я не стану использовать судно для контрабанды. У меня своя жизнь, а это мне неинтересно.
Корсиканец растерялся:
— Ну да, тебе… Но мне-то нужно двигаться вперед! Мне надо расти.
— Возможно. У всякого — своя голова на плечах. У меня есть мое судно, я — сам себе хозяин и поступаю так, как хочу. Стану я рисковать этим из-за какой-то мелкой контрабанды? Ты что, никогда не видел суда береговой охраны? Забыл о пулемете на палубе? А как насчет вертолета-корректировщика? Охрана конфискует судно. А кто даст мне новое? Ты?
— Но, Рамон, откуда они узнают?
— Получат наводку. Всегда кто-то что-нибудь видит или слышит. Он рассказывает девушке, а та — всему порту. Это доходит до Массабьеля. А ему даже не надо напрягаться — достаточно звякнуть по телефону закадычному другу, комиссару в Тулоне.
Корсиканец разозлился:
— Ладно. Я знаю, что ты прав и что ты умный. Но мне не светит оставаться таким, как эти оборванцы, я хочу сколотить состояние, хочу стать уважаемым человеком, а не заканчивать жизнь с плоскостопием и без гроша в кармане, работая барменом, тьфу!
