Он взял Катину руку, чуть сильнее надавив ею на каменистую кладку. И та изогнулась, а потом песком посыпалась к ногам открывших рты от удивления ребятам.
– Я думал только у нас так ремонты делают! – хохотнул Антон. – Ан – нет! Это веками в генном коде каждого строителя занесено! Пойдемте, я вас выведу из замка!
Полупрозрачный призрак метнулся в синеву темного подземелья. Аякчаана первой последовала за ним.
За ней последовали все остальные. Катя шла последней.
– Ну, что, как живешь? – услышала она рядом.
– Ты, кажется, должен был дорогу показывать.
– А, что там показывать, – отмахнулся дух, – одна лестница, иди себе поднимайся до самого последнего пролета… Ты не ответила? Как живешь?
– Честно говоря, еще не поняла… Всего несколько дней прошло.
– Да? – Антон был удивлен. – Здесь время не замечаешь, будто и нет его вовсе. Мне казалось, что прошла целая вечность…
Он помолчал, паря рядом с ней. Катя хотела спросить его о том, что здесь, кто здесь обитает, но не решалась, ей казалось это бестактностью. Антон неожиданно сам заговорил об этом:
– А отчего ты меня не спрашиваешь, как я тут живу? Неужели не интересно?
– Интересно, – покраснела Катя, и опустила голову, – просто, как – то неловко.
– Ловко – неловко, – невесело пошутил он, – Это потусторонний мир. Слоеный как бабушкин пирог с клюквой. Я, честно говоря, в нижние слои еще не спускался особо, так, сделал парочку вылазок, и то, тайком. Короче, это классический ад. Вот это, – он ткнул полупрозрачным пальцем в пол, – верхний уровень, пограничный, здесь жуть как холодно, но зато более – менее спокойно. Тут обитают призраки, неприкаянные души, умершие родственники, хранящие покой своих родов и семей, заглядывают всякие маги и экстрасенсы из нашего мира, человеческого. Но, в целом, приличное общество. На среднем уровне весьма неспокойный люд обитает, вечные козни, перевороты, грабежи. Этакий дикий запад, знаешь. Война всех против всех. Ну, а нижний уровень, там вообще жесть. Там только тени, джинны, духи всевозможные, упыри и прочая нечисть. Там Вий верховодит, и туда лучше не соваться. Кстати, туда, я слыхал, наша бабка угодила, та, что из зеркальца.
У Кати отчего – то сжалось сердце.
– Знаешь, она мне родственницей оказалась.
– Кто? Бабка эта? – удивился Антон. Катя кивнула. – Обалдеть… Но, знаешь, ты особо угрызениями совести не мучайся: ей – то по барабану было, родня ты ей, или нет, когда она тебя прикончить хотела.
– А Мара?
