– Мельком, она…
– Хорошо. Очень хорошо. Она должна посмотреть целиком.
– Какой от этого толк?
Матс подошел к двери спальни и прислонился лбом к металлической фурнитуре, чтобы охладиться.
– Вы это узнаете, когда увидите конец. Поверьте мне.
Шантажист собирался положить трубку, поэтому Матс заторопился:
– У меня еще один вопрос.
– Что?
– Все это имеет какое-то отношение к моей жене?
Пауза.
На мгновение он снова почувствовал запах духов Катарины, но это, конечно, была лишь обонятельная фантазия его перенапряженного мозга.
– С чего вы взяли?
– Я… я не знаю. Вскоре после взлета мне показалось, что я ее видел.
И тип, который занял мое место, оставил на сиденье ее духи.
– Нет, доктор Крюгер, – ответил шантажист. – Это никак не связано с вашей женой. Я вас уверяю. Я очень сожалею, что ей тогда пришлось умереть в одиночестве. Будет жаль, если с Неле произойдет то же самое.
Матсу показалось, что он провалился на сотни метров, но самолет не менял высоты. Следующие слова он услышал сквозь шум в ушах, словно опять сидел в 47-м ряду и вдыхал спертый воздух экономкласса.
– У вас осталось восемь часов и семнадцать минут полета. Используйте каждую секунду. Еще раз посмотрите видео из спортзала от начала и до конца. Тогда вы поймете, как надавить на Кайю.
– А после того, как я это сделаю?
– Затем ничего не нужно. Просто ждать.
– Чего?
– Ну как чего? Крушения, конечно. – Джонни развеселился. – Доведите Кайю Клауссен до края ее душевной пропасти. Все остальное произойдет само собой.
Фели
Осунувшиеся лица, воспаленные глаза, худые, почти изможденные тела, люди со сложенными на коленях руками и устало поникшей головой.
Проходя по комнате ожидания и разглядывая пациентов клиники в Веддинге, Фели не могла отделаться от мысли, что своим заработком все сотрудники больницы обязаны личным трагедиям людей. Раковые опухоли, которые закреплялись в легких и пускали метастазы, резистентные к лучевой терапии, заболевания иммунной системы, лечение которых стоило как небольшой автомобиль. Конечно, это было несправедливо и цинично. Точно так же можно было бы утверждать, что полицейские извлекают выгоду из преступлений. И все равно Фели показалась подозрительной сдержанная роскошь, которая встретила ее за электрическими раздвижными стеклянными дверьми, ловко интегрированными в старое здание фабрики и не выглядевшими при этом чужеродным телом на фоне старинной кирпичной стены. Черно-белые фотографии на стенах на пути к регистратуре напоминали о первоначальном предназначении бывшей типографии – переоборудованная в клинику, она в основном использовалась сейчас профессором Андре Клопштоком, который лечил здесь хронических больных и обреченных на смерть.
