Теперь надо высунуться, нужно увидеть, что делается под навесом ее бунгало. Однако это риск. Она обхватила пистолет обеими руками, усиливая нажим; про боль от ожогов она совсем забыла. Быстро сосчитала до трех, сделала три глубоких вдоха и выглянула из-за угла с нацеленным стволом. Никого. Не может же быть, что все это ей причудилось? Она уверена, кто-то ее преследовал. Кто-то, умеющий бесшумно двигаться за мишенью, скрывая звук своих шагов.
Хищник.
Мила оглядела площадку в поисках врага. Не иначе улетучился с ветром под аккомпанемент оркестра деревьев, обступивших мотель.
– Простите…
Мила отскочила назад и уставилась на человека, не поднимая оружия, парализованная этим простым словом. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы узнать сторожа. Он понял, что напугал ее, и повторил:
– Простите. – На сей раз извиняющимся тоном.
– В чем дело? – отозвалась Мила, все еще не в силах унять бешеное сердцебиение.
– Вас к телефону.
Сторож указал на свою клетушку, и Мила направилась туда, не дожидаясь, когда он укажет ей дорогу.
– Мила Васкес, – сказала она в трубку.
– Добрый вечер, это Стерн. Доктор Гавила хочет вас видеть.
– Меня? – удивленно, однако с ноткой гордости переспросила она.
– Да. Мы позвонили полицейскому, который отвозил вас утром. Он возвращается за вами.
– Хорошо, – озадаченно ответила она.
Стерн больше ничего не добавил, и она решилась спросить:
– Есть новости?
– Александр Берман кое-что скрыл он нас.
Борис пытался настроить навигатор, не упуская из виду полотно дороги. Мила неподвижно глядела перед собой и молчала. Гавила поместился на заднем сиденье, кутаясь в поношенное пальто и прикрыв глаза. Они едут в дом сестры Вероники Берман, где она прячется от репортеров.
Берман пытался что-то скрыть. К такому выводу Горан пришел на основе записи на автоответчике: «Э-э… Это я… Э-э… У меня мало времени… Но я все равно хочу тебе сказать, что сожалею… Обо всем сожалею… Надо было раньше сказать, но я не решался… Прости, если можешь. Это я во всем виноват…»
По распечаткам они установили, что Берман звонил с поста дорожной полиции примерно тогда, когда был обнаружен труп Дебби Гордон.
Горан вдруг спросил себя, почему человек в положении Александра Бермана, с трупом в багажнике и с намерением лишить себя жизни при первом же удобном случае, отправил жене подобное телефонное послание.
Серийные убийцы не оправдываются. А если и оправдываются, то не потому, что испытывают чувство вины, а просто хотят создать себе иной имидж, что свойственно их натуре мистификаторов. Их цель – замаскировать истину, окутать ее дымовой завесой, какой окутаны они сами. Но у Бермана все иначе. В его голосе слышалась какая-то поспешность, словно он торопился довести что-то до конца, пока не поздно.
