— И что же, например? — спрашиваю я.
— Разумеется, все, что можешь, — отвечает он.
— Даже в той ситуации? — удивляюсь я, ведь речь идет уже о лете сорок четвертого.
— Слушай, хватит, а? — неожиданно взрывается он. — Да что ты обо всем этом знаешь! Сегодня это все видится совсем по-другому!
— Само собой, — признает он, — положение на фронте складывалось неважное. В июне англичане и американцы начали наступление на западе, в июле группа армий «Центр» потерпела сокрушительное поражение на востоке. Тут уж поневоле всякому станет не по себе. Но почему-то мы надеялись, что всё еще наладится.
Я тоже не мог не верить в победу. Особенно находясь на севере, в Потсдаме. И особенно после неудавшегося покушения на Гитлера.
Сегодня вам легко говорить. Но если бы тогда ты позволил себе хоть одно скептическое, а тем более, критическое замечание, тем более выступая с докладом перед всеми этими образцовыми учениками, отличниками идеологической и фотографической подготовки, то посмотрел бы я на тебя!
А в их глазах я был немалой величиной, — продолжает отец, — заслуженным фотографом, почти знаменитостью в своей профессии. Маленьким человеком с огромным фронтовым опытом. И я не мог обмануть их ожидания.
Возможно, втайне я надеялся, что они уже не попадут на фронт. Некоторые из них были совсем еще дети. Но тут я ничего не мог изменить. После моих гастролей на севере меня самого вновь отправили на передовую.
— Сначала опять на Восточный фронт, — произносит он. — Согласно секретному приказу меня перебросили самолетом из Берлина в Кёнигсберг. Пунктом назначения был Мемель, который, как и Данциг, Гдинген и тот же Кёнигсберг, был уже окружен русскими. Единственный путь туда пролегал по Куршской косе, узкой-узкой песчаной отмели, облюбованной стаями чаек, которые с хриплыми криками целыми тучами взмывали в воздух при приближении нашего тяжелого грузовика.
Его задание заключалось в том, чтобы запечатлеть ГЕРОИЧЕСКУЮ борьбу партийных функционеров бок о бок с простыми солдатами.
— Чушь какая, — возмущается отец, — эти расфуфыренные петухи рядом с изможденными пехотинцами. Разумеется, все снимки я срежиссировал. Но если раньше, как я уже упоминал, фальсификация снимков официально запрещалась, то теперь военных корреспондентов откровенно заставляли лгать.
ЛЮБЫМИ СПОСОБАМИ надлежало ИЗВЛЕЧЬ ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЕ МОМЕНТЫ из самых безнадежных ситуаций. Например, показать в одной траншее простого солдата и секретаря окружного отделения НСДАП. Плечом к плечу. Они грудью встречают врага: уже давно воюют вместе или только что познакомились — не важно. На самом-то деле врага не встречают грудью даже в лучшие времена, ведь иначе на фронте недолго протянешь.
