В следующую субботу, когда я хотел пройти к отцу в палату, меня отвел в сторону обследовавший его врач-профессор, который, видимо, поджидал меня у входа. «Зайдите на минуточку ко мне в кабинет, — сказал он, — мне надо с вами поговорить». Я почувствовал, как по спине у меня побежали мурашки, и почему-то расценил подобную реакцию как неуместную, проходя впереди профессора в его приемную. Однако моя попытка как-то разобраться в этих ощущениях была пресечена на корню.
— У вашего отца, — начал профессор, грубовато кивнув на свободный стул, — ночью снова произошло кровоизлияние. Мы ввели ему в желудок зонд-тампон, но он его вытащил. И сейчас я спрашиваю у вас: он что, хочет отправиться на тот свет? Шансы на выздоровление в его случае невысоки.
Он с вызывающим видом воздел кверху отвергнутый отцовским желудком тампон, весьма напоминавший использованный презерватив.
— Желудок вашего отца реагирует на уплотнение в печени за счет варикозных вен. Варикозные вены берут на себя функцию печени, а когда перестают справляться со своей задачей, лопаются, и тогда ваш отец отхаркивает кровь. Единственное, что мы можем сделать в таких случаях, — остановить кровотечение.
Мы вводим пациенту тампон и раздуваем его в желудке. Но теперь его назад не вернешь, и если раны в желудке сами не зарубцуются, считайте, ваш отец — обречен. Кстати, как он вытащил тампон через пищевод, честно говоря, для меня загадка. Так или иначе, с тех пор, как стали применять этот метод, мы не припомним ничего подобного.
Потом я стоял у постели отца; он лежал с закрытыми глазами, лицо его зловеще пожелтело, на нем обозначились фиолетовые тени. «Спит, — сказала мама и высморкалась, — ему сделали столько уколов, он совершенно измучен». «Как можно вытащить зонд, — произнесла бабушка с оттенком возмущения в голосе, — если тебе его ввел ПРОФЕССОР! Я тридцать лет проработала медсестрой, но о таком и не слыхивала!»
