Прокурор: Товарищ председательствующий, я прошу предъявить Пеньковскому записи частот, приобщенные к делу в качестве вещественных доказательств.
Председательствующий: Товарищ секретарь, предъявите.
(Предъявляются.)
Прокурор: Подсудимый Пеньковский, об этих записях идет речь?
Пеньковский: Да, это записи частот для приема радиограмм.
Председательствующий: Подсудимый Пеньковский, совпадают ли записи частот на листке бумаги с записями частот в шифровальном блокноте?
Пеньковский: Да, совпадают, с 1 августа по 31 апреля — зимний период и с 1 мая по 31 июля — летний период.
Прокурор: Назовите частоты.
Пеньковский: Летний период — 79 80 и 10 135, зимний период — 54 40, 63 15. Кроме того, здесь записаны первые частоты зимнего периода — 47 70 и 69 20, которые я получил в Лондоне в апреле, затем они были заменены, а для летнего периода частоты остались прежними.
Прокурор: Получали ли вы шифрованные радиограммы и пользовались ли шифровальными блокнотами?
Пеньковский: Да, радиограммы я принимал, а по номеру страницы блокнота видно, что четыре листка я использовал.
Прокурор: Как часто вы принимали радиограммы из разведцентра?
Пеньковский: Рабочие радиограммы я принимал редко: раза два, а учебные принимал чаще, их было больше.
Прокурор: Товарищ председательствующий, я прошу огласить справку, имеющуюся в томе 9 на л. д. 1–2 и 5–6, о шифрованных радиопередачах.
Председательствующий: Товарищ секретарь, огласите эти документы.
Секретарь: Справка компетентных советских органов. С 18 октября 1961 г. американский агентурный радиоцентр во Франкфурте-на-Майне начал вести односторонние слепые радиопередачи шифрованных телеграмм азбукой Морзе для агента на частотах 79 80, 10 135, 47 70, 69 20, 54 40, 63 15 кгц… Всего передано 24 телеграммы, из них 8 рабочих.
(Зачитываются справки, том 9, л. д. 1–2, 5–6.)
Прокурор: Подсудимый Пеньковский, вы заявили, что получили только две рабочие телеграммы, а компетентные органы сообщают, что вы получила восемь рабочих радиотелеграмм. Объясните это противоречие,
Пеньковский: Я принял, обработал и расшифровал только две радиотелеграммы. Возможно, что было послано восемь телеграмм, но я не имел возможности по своим бытовым условиям регулярно принимать телеграммы, и многие рабочие телеграммы, касающиеся, в частности, выставки, как мне потом сообщили разведчики, я не принял. Поэтому, может быть, что послано было восемь телеграмм, об этом говорят и эксперты, а принял я и обработал две. Об имевших место трудностях в приеме радиотелеграмм я информировал разведчиков.
