— А я тебя раньше видел, — сказал он. Пиерло резко обернулся, неестественное возбуждение горело в его глазах. Он энергично потряс головой.
— Нет, я видел, — сказал Варн, — во дворце, прямо перед взрывом.
Убей его. Предателя.
Варн потряс головой и застонал, прижимая руки к ушам, пытаясь изгнать голоса. Его сводило с ума это место и проклятый Диссонанс. Не только Пиерло терял разум.
— Ты в порядке? — Он плохо расслышал голос Пиерло и кивнул.
— Кто-то придет, — сказал Май себе. — Кто-то обязательно придет, чтобы освободить Танакрег.
Пиерло истерично захихикал, тряся головой.
— Никто не придет. Мы здесь умрет, и хаос поглотит наши души.
Внезапно Варна наполнил жаркий гнев.
— Не говори такие вещи! Свет Императора защитит нас от тьмы!
— Хаос зовет нас, брат. Разве ты не слышишь этот зов?
Диссонанс вновь издал жуткий звук.
Убей его.
Варн закрыл глаза и начал медленно качаться взад и вперед, пытаясь выбросить из ушей жуткий грохот.
— Кто-то придет, — прошептал он. Варн чувствовал, как корчится вставленный в его лоб ненавистный символ. Ему казалось, что щупальца отвратительной вещи прорываются сквозь его череп, проникая в мозг.
Он безмолвно молился Императору, но потрескивающий, несогласованный лепет Диссонанса словно стал громче. Повторяющийся в этом шуме гул глубоких голосов бил по барабанным перепонкам Варна.
«Кто-то придет», — подумал он. — «Они должны».
Болезненное шипение сорвалось с мертвенно бледных губ Мардука, когда длинные паучьи пальцы хиругеонов снимали броню с его рук. Куски кожи были сорваны с него при снятии закругленных пластин, а в тех местах, где кожа осталась, скопились потоки крови. Тонкие шипы покрывали внутреннюю поверхность наручей: Мардук и его святая броня медленно становились единым целым. Это не было редкостью в Легионе.
Нагнувшиеся над ним горбатые хирургеоны запиликали и зашаркали прочь, чтобы положить окровавленные наручи рядом с перчатками. Мардук сжал перед собой кулаки, глядя на рябую, прозрачную и окровавленную мускулатуру своих рук. Она выглядела для него почти незнакомой.
Кол Бадар дирижировал жутким, многотонным песнопением Воинства, разносившимся по открытой поверхности под аккомпанемент рокочущих ударов пневматических молотов по огромным металлическим барабанам. Рев и адские вопли удерживаемых тяжелыми цепями демонических машин вклинивался в гул богослужения. Звуки ритуала разнесутся по всему городу, транслируемые сопровождающими рабов демонами-смотрителями.
