Юрий Двужильный | страница 38
22 июня. Солнечное, безоблачное утро. Легкий ветерок шелестит в вершинах столетних лип. Навстречу девушкам в одиночку и целыми семьями идут горожане. Ведь так хорошо летний день провести в лесу, на берегу реки!
— Чудная ты, Вера, — с недоумением глядя на подругу, говорит Нина. — Люди за город идут отдыхать, а ты нас тащишь в монастырь.
— А тебе, Нина, давно туда надо, — пошутила Вера.
Когда проходили мимо универмага, Вера вдруг предложила:
— Давайте, девочки, зайдем в магазин. Я там такое платье видела…
Белое шелковое платье, которое примерила Вера, всем понравилось.
— Да ты как невеста в нем, — восхищенно сказала Валя. — Жаль, что до стипендии далеко…
И она вопросительно посмотрела на Нину — кассира.
— Сколько стоит это платье? — спросила Нина у молоденькой продавщицы. — Двести пятьдесят? Хорошо, мы берем его.
— Что ты, Нина, ведь это так дорого! — запротестовала Вера. — Где мы столько денег достанем?
— У нас, Вера Даниловна, — с шутливой серьезностью ответила Нина, — все есть. Не первый год в кассирах ходим.
Не слушая возражений Веры, Нина взяла аккуратно завернутую покупку и торжественно вручила подруге.
— Это тебе от нас всех подарок. Ведь ты же вправду у нас невеста. А насчет денег не беспокойся. Каждый месяц в кассе у нас всегда что-либо остается, и я собираю деньги на подарок каждой. А ты у нас первая.
Стараясь скрыть охватившее ее волнение, Вера пошутила:
— А я, признаться, Нина, думала, что твоей бухгалтерской душе чужды высокие порывы…
— И ты поэтому меня в монастырь решила упрятать, — в тон ей, улыбаясь, ответила Нина.
И вот наконец музей Троице-Сергиевской лавры. Тихо переговариваясь, бродили девушки по залам, восхищаясь удивительными творениями русских мастеров, подолгу останавливались у замечательных работ Андрея Рублева, скульптур Антокольского, рассматривали пожелтевшие от времени книги, памятники далеких столетий.
И в этой торжественной тишине как-то нелепо прозвучало короткое тревожное слово «война». Это крикнул вбежавший в зал сотрудник музея.
Не хотелось верить. До сознания никак не доходил весь страшный смысл этого слова. Ведь только сейчас, лишь несколько мгновений назад, все было спокойно, вокруг царила мирная тишина. «Неужели началось?» — билась тревожная мысль. На мгновение в памяти всплыли кадры иностранной кинохроники: разрушенные фашистскими бомбами кварталы Мадрида, Валенсии, Бильбао, самолеты с черными крестами над Нарвиком, Лондоном, Парижем, пылающие польские города и села, бесконечные потоки беженцев на дорогах Франции…