Мкизе уселся на циновку. Деревенский парень рассказывал вполголоса свою историю. За что его арестовали? Он только сказал что-то не очень почтительно о белом человеке. Старый высохший человек — деревенский знахарь, слушавший рассказ парня, медленно кивал головой. Знахарь сидел здесь за ошибку. Он дал не то лекарство белой пациентке, которая просила его вернуть мужа. И она умерла.
У сидевшего возле них интеллигентного вида африканца лицо было в кровоподтеках, крахмальный воротничок разорван. Он «устроил демонстрацию»: сел в автобус, предназначенный только для европейцев. Когда его выгоняли, он сопротивлялся.
Парень со шрамом во всю щеку, по виду цоци, подсел к Генри.
— Мы видим тебя, зулус. — В хитрых глазах нескрываемое любопытство.
— И я вас вижу, — неохотно ответил Генри на традиционное приветствие.
— За что взяли, учитель?
Мкизе равнодушно посмотрел на парня, не ответил.
Часа через два вызвали на допрос. Камеры в длинном коридоре гудели голосами. Много народу сидит в отделе безопасности. На лестнице охранники взяли Генри за руки, чтобы не прыгнул как-нибудь ненароком в лестничный проем.
Просторная светлая комната, куда его ввели, была раньше кабинетом чиновника. Теперь она походила на сарай. На деревянных полках лежали клещи, хлысты, кандалы, бутылки. На полу стояло нечто похожее на собачью конуру. На паркете — бурые пятна. «Ну, держись, Генри!»
За непокрытым столом сидел человек с холодными белесыми глазами — следователь отдела безопасности Оуде. В углу на стульях — два его помощника. Следователь окинул арестованного цепким взглядом, приказал подойти ближе.
Генри не отказывался от своего имени. Многие могли опознать его — одного из секретарей Африканского общества и журналиста газеты «Ассагай».
— За что меня арестовали?
— Еще спрашивает! Заговор против законного правительства. Взрыв динамитного завода! Нападения на вооруженные патрули европейцев. Наш человек Фолохоло — дурачье вы! — все рассказал нам.
— Я здесь ни при чем.
— Нам твою ерунду некогда слушать, — Оуде не повышал голоса, не сердился. Он берег свои нервы. — Кто был с тобой сейчас на вокзале? Нечего удивляться. Он удрал на поезде. Выскользнул как намыленный.
— Цоци какой-то.
— С тобой был Джим Твала. Откуда он прибыл?
— Я не видел Твалу уже много лет.
Белесые глаза испытующе смотрели на бесстрастное лицо арестованного. Этот Мкизе ничего не расскажет по доброй воле. Красные держатся на допросах стойко.
— Это Твала? — с фотографии на Генри глядел африканец с большими залысинами на лбу, выдающейся вперед нижней губой и маленькой вьющейся бородкой. Лицо Твалы добродушно улыбалось.
