Копья народа | страница 15
Кумало держался спокойно. Сквозь прорези в капюшонах на него смотрели ненавидящие глаза.
— В дом пролез, — сказал Урбаньяк, тяжело дыша.
— Чего же ты смотрел там? — зло спросил Фан Снимен.
— Он обманул нас. Я думал, он вернулся в компаунд.
— Я забыл в столе хлеб, баас, — сказал Кумало. Худенькая фигурка его казалась совсем маленькой рядом с высокими полными людьми в черных балахонах.
— За хлебом, а в окно влез, проклятый кафр. — Урбаньяк выхватил пистолет.
— Стой, стой, Урбаньяк. Зальешь мне тут кровью пол. Не люблю, когда в доме стреляют. Отвезите его куда-нибудь.
Фан Снимен мрачно поглядел на Кумало. Взгляд этот не предвещал ничего хорошего.
— Подыми руки!
Тяжелое, налитое свинцом сердце бухало в груди. Кумало покосился на входную дверь. Путь загораживали двое. Теперь живым не выпустят.
Надсмотрщики привели трех оседланных лошадей. Кумало вытолкали во двор, связали ему руки, посадили на серого рослого Горизонта.
Урбаньяк и ду Прииз вскочили в седла, Ду Прииз намотал на руку повод Горизонта.
— Не упустите, — напутствовал Фан Снимен. — Действуйте твердо. «Не стыдитесь окровавить ребро худому рабу своему», сказано еще в священном писании. — Хозяин подошел к лошади, что-то рассматривая. — Ты что же, ду Прииз, не видишь — потник подвернулся? Холку коню хочешь сбить? Конечно, не твой, не наживал. Переседлай, ирод!
Трое выехали в вельд. Слева от Кумало — Урбаньяк. В его опущенной руке пистолет. Кумало стал молиться, чтобы им повстречался отряд «Копья народа».
Лошади всхрапывали, пугливо косились по сторонам. Глубокой черной чашей накрыла ночь саванну. Взгляд увязал в холодной густой мгле. Глухо стучали о сухую землю копыта, протяжно ухали козодои. Конь под Кумало перебирал ногами. Ду Прииз грозно прикрикнул на него.
Проехав полчаса, надсмотрщики стали совещаться, где «положить» пленника. Ду Прииз вынул сигареты, стал закуривать. Кумало, сжимая челюсти, смотрел на него горящими глазами. Вот он, момент! Другого уже не будет. И вдруг, яростно вскрикнув, ударил пятками коня. Пугливый Горизонт шарахнулся в сторону, едва не сбросил всадника и, вырвав повод из рук ду Прииза, понес.
Вдогонку ударил выстрел. «Мимо!» — радостью обожгла мысль. Ужас гнал Горизонта по саванне. Конь летел, не разбирая дороги. «Раз, раз, раз, раз!» — с жадностью отсчитывал про себя Кумало саженные прыжки, уносившие его от смерти.
Гремели за спиной выстрелы. Кумало мчался, наклонившись к шее лошади, чувствуя запах горячего конского пота. Сквозь слезы он вглядывался в стремительно несущуюся навстречу, под копыта коню черную, плохо различимую землю. Где-то высоко сбоку взвизгнула пуля. Изогнув шею, Горизонт стлался над степью, выбивая копытами бешеную дробь.
