Изолятор. Небольшое одноэтажное здание, примыкающее к центру управления отдельным крылом. Внутри холодно и невыносимо вoняет потом, отходами и трупным запахом. Откуда здесь только взялся этот запах? Морг давно перенесли.
– Не тормози! – страж пихнул меня в плечо электрической дубинкой. – Иди вперед.
Я вскрикнула от болезненного разряда и торопливо переступила через высокий порог.
– Чего боишься, рыжуха? - южанка тихо усмехнулась,так чтобы не услышали стражи. – Кроме подземных крыс, тебя здесь никто не тронет.
– Я не боюсь, просто неприятные воспоминания.
– Уже была здесь?
– К сожалению, - пробормотала я,изучая мрачный коридор из-под опущенных ресниц, – но это было давно.
– Разговоры! – меня снова oгрели дубинкой. На этот раз по спине. Я бросила на южанку тяжелый взгляд и отвернулась.
Несколько открытых камер общего содержания располагались друг напротив друга. Меня, Зака и Майю затолкнули в узкую камеру с толстыми прутьями, между которыми искрился энергетический барьер – попытайся просунуть между ними руку,так тебе ее за секунду оттяпает.
Я вздохнула, осматривая свою новую темницу.
Даже для троих эта камера оказалась непозволительно мала, но чего уж говорить об удобствах, когда через минуту барьер погас и к нам затолкнули южанку, молчаливого парня, похожего на наркомана,и одну из иногородних магичек – Ксению. Хорошо хоть истерично кричащего Хьюна провели дальше по коридору.
Чтобы не толпиться в общей куче, я обняла себя за плечи и отошла к дальней стене. Зак с Майей заняли одну-единственную скамью, наркоман растянулся на полу, а южанка взвинченно измеряла шагами периметр камеры. Туда. Сюда. Туда. Сюда. Как заведенный маятник.
– Ты заткнешься сегодня? – огрызнулась Майя, кидая на Ксению враждебный взгляд. - Меня от твоего голоса уже тошнит.
– А ты не слушай, - фыркнул наркоман, вытягивая на полу ноги. – Твой голос тоже не ахти, если хочешь знать.
– Затo твой, прoкуренный, в самый раз для этого места!
Наблюдая за Ксенией, я ловила себя на мысли, что хочу как она – разреветься, упасть на колени рядом со смертельно опасными прутьями и умолять стражей отпустить меня, ведь я ничего не сделала, ни в чем не виновата. Но я стояла и, сосредоточено растирая плечи, пыталась согреться. Мысли то и дело возвращались к сапфировым глазам с невероятным блеском и к чарующему голосу с незнакомым акцентом. Внутри меня горела надежда, что Леннер приедет в изолятор, как только осмотрит тела погибших и заберет меня отсюда. К себе домой, в центр управления или на патрулирование. Мне все равно! Я держалась за эту надежду до последнего, сохраняя ее как что-то ценное, что-то, что у меня осталось от нормальной жизни. И категoрически отказывалась принимать элементарную правду, жестокую, нo единственно верную. Леннер – капитан, верховный и богатый, в обычной жизни мы бы вряд ли с ним встретились, а если и встретились,то, скорее всего, никогда бы не заговорили. Он бы не заметил меня в толпе и прошел мимо, а я бы его заметила, но поспешно отвела взгляд, не имея сомнительного желания глазеть на представителя конгресса. Вот так все просто и одновременно тяжело.
