Тарзан продолжал путь на запад и, перейдя цепь низких гор, наткнулся на широкое каменистое плоскогорье, явно пустынное и необитаемое. Вдалеке он увидел другой горный кряж, за которым, как чувствовал, и должны находиться охотничьи угодья Мангани. Там он присоединится к своим собратьям и останется с ними на некоторое время, прежде чем продолжать путешествие к побережью, где стоит маленькая хижина, построенная его отцом возле закрытой гавани, на самом краю джунглей.
Тарзан был полон созидательных планов. Он перестроит и увеличит хижину, где родился, соорудит склады, заставит обезьян приносить туда и оставлять на хранение пищу, когда ее в изобилии, чтобы она лежала в складах до времени, когда еды бывает мало. Он заставит их делать такое, о чем обезьянам и не снилось. Племя останется навсегда на этом участке местности, он снова будет его царем, как был им когда-то. Он постарается научить их всему хорошему, чему сам научился у людей. Однако, зная обезьян так, как знал их Тарзан, он боялся, что его труд ни к чему не приведет.
Человек-обезьяна выяснил, что местность, которую он проходил, была исключительно неровной, он едва ли когда-либо сталкивался с подобным рельефом. Плоскогорье местами было пересечено глубокими ущельями. Преодоление их зачастую требовало многих часов изнурительных усилий. Растительность на плато была редкая, бледно-коричневая по цвету. Она придавала всему ландшафту исключительно унылый вид. Большие камни, были разбросаны на всей обозримой территории, которую можно было окинуть взглядом. Они лежали, погруженные в мельчайшую пыль, пыль поднималась, окутывая путника облаком при каждом шаге. Солнце пекло немилосердно с безоблачного неба.
Весь день Тарзан пробирался через эту ненавистную землю, и когда солнце склонилось к закату, отдаленные горы, к которым оно опускалось, оказались не ближе, чем утром. Ни одного признака живого существа не увидел человек-обезьяна кроме птицы Ска. Это была дурная примета: Ска следовал за ним без устали с момента его появления в этой выжженной пустыне.
Ни малейшего жучка — найди Тарзан его, тотчас съел бы. Уже одно отсутствие насекомых свидетельствовало о том, что никакой жизни не существовало на этом пустынном плоскогорье. Тарзан был голоден, его томила жажда. Вечером он присел отдохнуть и решил продолжать путь во время ночной прохлады, так как понимал — даже у его мощного организма есть свои пределы, и там, где нет пищи и воды, самый лучший знаток леса в мире ничего не сможет поделать. Эго был абсолютно новый опыт в жизни Тарзана — найти огромную пустую и наводящую ужас землю в своей любимой Африке. Даже у Сахары были свои оазисы, но в этом жестоком мире не было никаких признаков гостеприимства, ничто не ждало здесь путника — ну хотя бы квадратный фут зелени и цветов...
