— Я, — сказал граф, — представлю вас одной молодой даме, которая очень ценит меня. Два месяца тому назад я поклялся ей в вечной любви и уже почти шесть недель доказываю ей мою пламенную страсть. — Его слова были для меня совершенной загадкой, но я уже начинал стыдиться моего неведения и лукаво улыбнулся, надеясь внушить Розамберу, что я все понимаю. — Я помучаю ее, — продолжал он. — Делайте вид, что вы очень любите меня, и посмотрите, что с нею станет. Главное — не говорите ей, что вы не девушка. О, мы приведем ее в отчаяние!
Едва мы показались в собрании, как все взгляды устремились на меня; я смутился, покраснел и потерял всякую уверенность в себе. Сначала мне пришло в голову, что какая-нибудь деталь моего костюма пришла в беспорядок и выдала меня. Однако вскоре по общему вниманию мужчин, по неудовольствию женщин я понял, что дело в другом. Одна бросила на меня презрительный взгляд, другая посмотрела с недовольной гримасой; все усиленно обмахивались веерами, шепотом переговаривались и насмешливо улыбались; я понял, что меня приняли так, как обычно в обществе принимают соперницу — новенькую и слишком привлекательную.
И вот появилась та самая женщина, о которой говорил граф. Он представил меня ей как свою родственницу, которая, по его словам, только что вышла из монастыря. Красавица (ее звали маркиза де Б.) приняла меня очень любезно. Я сел рядом с ней, и молодые люди образовали возле нас полукруг. Граф, радовавшийся случаю возбудить ревность своей возлюбленной, старался выказать мне явное предпочтение. Маркиза, очевидно раздосадованная его выходкой, решила наказать его; скрыв свое недовольство, она с удвоенной нежностью обратилась ко мне:
— Нравится ли вам в монастыре?
— Очень нравилось бы, сударыня, если бы там были особы, похожие на вас.
Маркиза улыбнулась, показывая, что комплимент ей польстил; она задала еще несколько вопросов, казалось, была очарована моими ответами и осыпала меня ласками, на которые женщины не скупятся между собой; она сказала Розамберу, что ему очень повезло иметь такую родственницу и, наконец, нежно поцеловала меня, а я вежливо возвратил ей поцелуй. Не этого хотел Розамбер, не этого ждал. Он был в отчаянии от живости маркизы, а еще более — от видимого удовольствия, с которым я принимал ее ласки; он наклонился к уху маркизы и открыл мою тайну.
— Вы шутите! — воскликнула она и пристально посмотрела мне в лицо.
Граф стал уверять ее, что сказал правду, госпожа де Б. снова устремила на меня взгляд:
