Целая жизнь!
Последний его год мы с ним не виделись. Он болел.
Где-то в ноябре 2016 года была съёмка передачи «Смеяться разрешается», и Миша приехал сниматься. Мы с ним прекрасно поговорили, месяца два не виделись, а он уже знал о своей болезни.
Я выступал в первом отделении, но остался, чтобы посмотреть выступление Задорнова. Он вышел на сцену, прочитал новый монолог. Хороший монолог. Публика была в восторге. Второй монолог был ещё лучше. Несмотря на болезнь, Миша продолжал писать хорошо. После двух монологов он решил почитать мелочи, начал читать, но листочки от перекладывания упали на сцену. Миша поднял их и попытался читать дальше. Я смотрел его выступление из артистической по телевизору. И вдруг вижу, что Миша начинает падать. Выбежал какой-то человек, поддержал. Миша попытался читать дальше, но тут у него перекосило рот, и он снова стал падать. Его увели со сцены…
Я, увидев всё это, просто заплакал. Я никогда не видел Мишу слабым. Я видел его весёлым, жизнерадостным, сердитым и даже злым, но никогда – слабым. Это на меня так подействовало, что слёзы покатились сами.
Его привели в артистическую, я попытался скрыть слёзы, но Миша всё увидел и стал меня успокаивать:
– Лёнь, не расстраивайся, у меня уже так было, сейчас пройдёт.
Его усадили на диван, вызвали скорую. Он успокоился, пришёл в норму. Врачи хотели забрать его в больницу, но он попросил отвезти его в санаторий «Барвиха», в котором он жил в это время. Его повели к машине скорой. Я шёл позади. Вдруг он переполошился:
– А где Измайлов?
– Здесь я, здесь. – Проводил его до машины, попрощались, и он уехал.
Через некоторое время я навестил его в Барвихе. Мы пообедали в кафе на озере. Он нормально разговаривал, но ходил с трудом. Я хотел после обеда уехать, но он попросил меня пойти с ним в номер. Они собирались с Леной встречать дочку, которая откуда-то прилетала.
Где-то через час я уехал и уже больше никогда его не видел… Потом мы как-то разговаривали по телефону. Миша мне рассказал о своей болезни. Он долго не хотел ехать в Германию, но потом всё-таки сделал там операцию. Врачи говорили, что всё прошло хорошо.
Потом долгая реабилитация, но победить болезнь, увы, не удалось. Откуда это взялось – никто не знает.
Лет за семь до этого Задорнов с Галкиным ездили за границу кататься на горных лыжах.
Максим мне рассказывал, что они ехали по ровному месту. Миша был где-то впереди и вдруг пропал. Когда подъехали к нему Максим и Лена, он уже встал и не мог вспомнить, что с ним произошло. Он упал. Сколько пролежал, не помнил, почему упал, тоже не помнил. Максим отвёз его в клинику. Максим знает три иностранных языка, поэтому переводил. На голове у Миши была шишка. Довольно большая. Потом всё пришло в норму. Он жил обычной, нормальной жизнью. И по сей день никто не знает, в чём же причина его болезни.
