Во-первых, следует признать, что уяснение смысла ст. 24 УК РФ и в ее новой редакции по-прежнему является проблематичным. Это объясняется известной своеобразностью терминологии, используемой законодателем в рассматриваемой норме. Из текста самого УК не совсем ясно содержание понятия, которое определяется выражением «деяния, совершенные по неосторожности». Отсюда возможны, по крайней мере, два варианта толкования содержания данной нормы.
Первый заключается в том, что если совершено преступление по неосторожности, то уголовная ответственность за него может наступить только при наличии в Особенной части УК РФ специального указания на неосторожность. Если же указание на неосторожность отсутствует, то ответственность может наступить либо за умышленное причинение вреда, либо, за преступление с двумя формами вины[374].
При втором варианте в преступлениях, при описании которых законодатель не указывает, что они совершены по неосторожности, возможны как умышленная, так и неосторожная формы вины в отношении наступивших последствий[375]. Эта точка зрения представляется наиболее предпочтительной.
При этом, конечно, нельзя не отметить, что построение диспозиций, основанных на одинаковой наказуемости при умышленной и неосторожной формах вины, не может быть признано правильным, так как это не согласовывается ни с принципом справедливости, ни с принципом ограниченной ответственности за неосторожные преступления. Именно с учетом вины устанавливается раздельная наказуемость умышленных и неосторожных преступлений. «Установление единой санкции для обеих форм вины, — как обоснованно отмечалось еще в период действия УК 1960 г., — таит в себе опасность применения более мягких наказаний, предназначенных для неосторожных преступных деяний, за умышленные преступления»[376]. Полагаем, что при конструировании норм Особенной части УК следует четко придерживаться определенной концепции, относящейся к определению субъективной стороны. Нельзя в одной и той же части статьи предусматривать и умысел, и неосторожность по отношению к наступающим последствиям, являющимся основными или квалифицирующими признаками, как это сделано, например, в ст.ст. 246-248, 250, 252, 254, 255, 257 УК и др. Такой подход ошибочно определяет единую санкцию, причем завышенную, для деяний, качественно различающихся по субъективным критериям.
В то же время те уточнения субъективной стороны, которые в соответствии с новым содержанием ч. 2 ст. 24 УК внес законодатель в диспозиции некоторых статей Особенной части УК, представляются не всегда удачными. Так, например, дополнены словом «по неосторожности» составы преступлений, предусмотренные ч. 4 ст. 234 («Незаконный оборот сильнодействующих и ядовитых веществ в целях сбыта»), ч.ч. 1, 2 ст. 249 (Нарушение ветеринарных правил и правил, установленных для борьбы с болезнями и вредителями растений), ч. 2 ст. 251 (Загрязнение атмосферы»), ч. 2 ст. 283 («Разглашение государственной тайны), ст. 348 («Утрата военного имущества»). Однако все эти уточнения отнюдь не всегда достигают своей цели, если в качестве таковой рассматривать усиление гарантий от незаконной ответственности в отношении лиц, причинивших вред по неосторожности, на основе адекватного отражения в нормах Особенной части УК того или иного реального вида общественно опасного поведения человека.
