есть на свете пространство
из картинок твоей души
вырастает его убранство
есть на свете карандаши
и летучие мысли
они прилетят обратно
ты только им свистни
и скорее пиши
…а потом ты опять один…
эти мысли Бог с ними
а веки твои стреножились
ты их расслабь
это утро никто представляешь ли
кроме тебя
у тебя не отнимет
смотри не прошляпь
этот мост этот старый мост
он обещал
и облако обещает явь
и взахлеб волны плещутся
волны будто бы рукоплещут
и глаза одобряют рябь…
Этот стих написан мной утром, в ощущении глубокого одиночества. Назвал я его сперва «Петербургская медитация» — старый мост, фонтан, рукоплещущие волны пригрезились, действительно, петербургские или похожие — город этот, в отличие от хамовато-радушной Москвы, одиночество уважает и легко, с некоторой деликатной суровостью, принимает.
Хорошо помню состояние легкого парящего просветления, охватившее меня, когда стих был завершен, — оно и теперь ко мне возвращается, это просветление, хоть и слабей, каждый раз, когда я снова стих перечитываю, вживаясь в его воздушность… Стихи и предназначены быть осветлителями одиночества, и я буду счастлив, мой Друг, если какие-то из моих самоосветлителей придутся по душе и тебе.
разобщенность: поисковые позывные
Постараюсь поменьше цитировать письма жителей-путников Страны Одиночества, приходящие ко мне тысячами, но, может быть, где-то не удержусь, ибо иной скажет и лучше, чем я.
Это все голоса одиночества.
Это рев. Это кричит, плачет, вопит, стонет Страна Одиночества, да что там страна — Вселенная… Что ей до какого-то жалкого писка из очередной норки или с пригорка, какая разница, мой писк или чей-то?..
Позывные, поисковые позывные и призывы на помощь, бесконечные SOS…
Вот неосознаваемое одиночество эмоционально тупого жлоба, вот прижизненный гроб его сонной глухонемой души.
Примитиву, быдлу казаться себе неодиноким легко: есть с кем поболтать, выпить, сыграть во что-нибудь, поспать вместе — и ладно, а если уж уважают при том да любят или так кажется, то все в полном порядке.
В большинстве даже и не такие уж примитивы осознают свое одиночество только как данность внешнюю: нет парня-девушки, нет мужа-жены, нет друзей, нет своей группы, своей тусовки, своей собаки, раба своего, хозяина…
Нутром ощущая свою самонедостаточность, жизненную неполноту, — люди ищут какой-то общ, который увеличит их биопсихомассу, и в этом обще хотят быть обладающими и обладаемыми, хотят убежать от страшной свободы, хотят защититься, хотят забыться.
