Поразмыслив, я решил привести в порядок то немногое, что у меня оставалось из платья, и сначала определился в закройщики, а затем начал осваивать портновское ремесло. Смех да и только! Если бы кто-нибудь мог видеть, как неумело я кромсаю ножницами изношенные камзолы и сметываю на живую нитку штаны… Конечно, прежде всего мне была нужна куртка, и с грехом пополам я ее состряпал, причем не одну, а целых три. Что до штанов, то тут я потерпел постыдную неудачу.
Однако вскоре я нашел средство запастись новой одеждой. У меня накопилось много шкурок убитых на охоте животных. Каждую из них я предварительно просушивал на солнце, растянув на шестах. По моей неопытности первые шкурки вышли неудачными – я их передержал на солнцепеке и они стали жесткими, как дерево. Но некоторые сохранили мягкость; как раз из них я сшил себе шапку мехом наружу, чтобы защититься от дождей. Удача меня воодушевила настолько, что следующими моими обновками стали кожаные штаны и куртка. Штаны вышли короткими, до колен, и широкими; просторной получилась и куртка. Кроил я так с умыслом: новая одежда нужна была мне не столько для тепла, сколько для защиты от солнца и дождя. В дождь вся вода стекала по длинному меху, а я оставался сухим.
Плотник я был неважнецкий, а портной – и того хуже. Только теперь я понял, как много усидчивости и терпения требует это ремесло. В особенности когда взялся за зонт, который отнял у меня все силы. Я видел, как в Бразилии изготовляют зонты, – там в них большая нужда из-за сильной жары. На моем острове было ничуть не прохладнее, да и во время дождя я был вынужден часто выходить из пещеры или палатки… Что только у меня ни получалось, пока я не достиг желаемого результата, сколько уродцев я смастерил – ведь мне нужно было добиться, чтобы мой зонт стал раскладным. Сделать обычный зонт оказалось проще простого, но как его носить, не складывая, вместе с ружьями и тяжелой поклажей? И все-таки я добился своего, обтянул свой зонт козьей шкурой и теперь не боялся ни проливного дождя, ни палящего солнца.
Так и жил я – тихо и мирно, всецело покорившись Божьей воле. Если я и сожалел о том, что у меня нет собеседников, кроме попугая, собаки и кошачьего семейства, то недолго. Я говорил себе: разве моя беседа с самим собой, мои размышления и чтение в тишине хуже, чем самое веселое времяпрепровождение в кругу друзей и приятелей? Мое положение меня всецело устраивало…
Пять лет минуло без особых событий. Я изо дня в день трудился, к счастью, не болел, по-прежнему охотился, выращивал хлеб, собирал виноград, изучал природу моего острова, пока не пришло время для новых дел.
