Странный звук заставил его обернуться.
Изумленный взгляд Ила Лакайля упал на небольшое овечье стадо и застывшего с широко раскрытым ртом человека с посохом в руке в длиннополой одежде. Прокашлявшись, Лакайль сказал глуповатое:
— Здрасьте!
Человек упал на колени, овцы, нервно заблеяв, посыпались в разные стороны, а до слуха Лакайля донеслись незнакомые, но, если напрячься, вполне понимаемые слова…
— О, нет…
Слова, услышанные им, принадлежали ханаанскому языку. Говоря иначе — древнееврейскому.
Солнце окрасило небо в нежные тона.
Илия не спал. Он смотрел на небо с выражением глубочайшей грусти на лице. Его губы беззвучно шевелились.
«Молится…» — подумал Елисей, пытаясь сбившимся дыханием не выдать, что проснулся, и ненароком не помешать учителю. Но пророк ощутил, что уже не один, вздохнул и обернулся к Елисею.
— Красивый рассвет, верно? И за сотни лет до нас, и тысячи лет спустя люди будут смотреть на утреннюю зарю и восхищаться ею.
Елисей поянулся, сел, зябко поводя плечами и кутаясь от утренней прохлады в одежды.
— Учитель, можно я спрошу?
— Спрашивай.
— Ты вчера опять говорил об огненной колеснице, которая заберет тебя живьем на небеса.
— Да.? — сказал Илия, а мысленно добавил: «По крайней мере я очень надеюсь, что она прилетит, или что эти идиоты …» Он вдруг понял, что невольно шевелит губами, и одернул себя.
«Какой святой человек мой учитель!» — подумал Елисей.
— А когда это произойдет?
— Если бы я знал! — с такой горечью воскликнул Илия, что ученику его стало не по себе, словно он случайно затронул самое больное.
Илия открыл свою котомку и вытащил хлеб и то, что все местные называли вином. Гадость несусветная, но что поделать — сыны Израилевы суши не готовили, и коньяк делать не умели. «Ох, коньячка бы…»
— Мы опять будем есть, не умыв рук? — осторожно поинтересовался Елисей. — Может быть, ты попросишь у Господа немного воды?…
«Если бы я мог попросить у Господа немного воды, я бы давно помылся!»
— Нет, Елисей, мы не будем беспокоить Господа по такому незначительному пововду. Вкушай эту пищу неумытыми руками, но с чистым сердцем, и не будет в том греха.
Елисей послушно приступил к трапезе.
— Учитель, а почему ты не стареешь?
Иногда Елисей доводил его до состояния белого каления такими вопросами. Так и хотелось огрызнуться в ответ: «Да потому что я, черт возьми, еще не родился!» Но вместо этого Илия ответствовал:
— Потому что милость Божия («и тупость сотрудников отдела новых технологий освоения космоса») почивает на мне, («как на них опочила природа!») и таково Его желание, чтобы предстал я в Царстве его зрелым мужем, а не старцем («хотя иногда мне кажется что я таки успею состариться, пока они там разберутся»).
