Рано утром приехали команды. Спиною к домам, в одну шеренгу, выстроил 40 солдат, между церковью и солдатами собрал бунтовщиков, сказал им убедительную речь и спросил: повинуются ли? В один голос: нет, не повинуемся!
— Вы знаете, ребята, по закону я должен стрелять.
— Стреляй, батюшка, пуля виновного найдет, кому что Бог назначил.
— Слушайте, братцы, — я снял шляпу и с чувством перекрестился на церковь, — я такой же православный, как и вы, стрелять никогда не поздно, мы все под Богом; может, найдется невиновный, то, убивши его, дам строгий ответ Богу, пожалейте и меня, а чтобы не было ошибки, я каждого спрошу, и кто не покорится, тот сам будет виноват.
Обратился к первому:
— Повинуешься ты закону?
— Нет, не повинуюсь.
— Закон дал государь, так ты не повинуешься и государю?
— Нет, не повинуюсь.
— Государь — помазанник Божий, так ты противишься Богу?
— Супротивлюсь.
Крестьянина передал жандарму со словами: «Ну так ты не пеняй на меня!» Жандарм передал другому; жандармы были расставлены так, что последний передавал во двор, там зажимали мужику рот, набивали паклей, кушаком вязали руки, а ноги веревкой и клали на землю.
Я имел терпение каждому мужику задать одни и те же вопросы, и от каждого получил одинаковые ответы, и каждого передал жандармам, и каждого во дворе вязали и клали. Процедура эта продолжалась почти до вечера. Последние десятка полтора мордвы и русских покорились, их отпустил домой. Ночь не спал, не пил, не ел, сильно устал, но в таких делах успех зависит от быстроты.
Пришел во двор, все дворы устланы связанными бунтовщиками.
— Розог! Давайте первого.
Выводят старика лет 70-ти.
— Повинуешься?
— Нет!
— Секите его.
Старик поднял голову и просит:
— Батюшка, вели поскорей забить.
Неприятно, да делать нечего, первому прощать нельзя, можно погубить все дело. Наконец старик умер, я приказал мертвому надеть кандалы.
Один за другим, 13 человек засечены до смерти, и на всех кандалы. 14-й вышел и говорит:
— Я покорюсь.
— Ах ты негодяй, почему ты прежде не покорился? Покорились бы и те, которые мертвы. Розог! Дать ему 300 розог.
Это так подействовало, что все лежащие заговорили:
— Мы все покоряемся, прости нас.
— Не могу, ребята, простить, вы виноваты против Бога и государя.
— Да ты накажи, да помилуй.
Надобно знать русского человека: он тогда искренно покорен и спокоен, когда за вину наказан, а без наказания обещание его ничего не стоит, он тревожится, ожидает, что еще с ним будет, а в голове у него — семь бед, один ответ, того и гляди, наглупит. Наказанный — боится быть виноватым вновь и успокаивается.
