Вот в один из таких его приездов к сестре Софии Владимировне, в доме и семействе которой я жил, я слышал от него следующий рассказ.
«Вскоре после моего назначения в Москву, — говорил князь, — ко мне принесли массу протоколов местной уголовной палаты для утверждения.
В этих протоколах определялась торговая казнь — через палачей на площадях. Таковые протоколы, по существовавшим правилам, не прежде приводились в исполнение, как по утверждении оных генерал-губернатором.
Выслушав объяснения докладчика об этих протоколах, — продолжал князь, — я спросил его: с какой стати мне, лицу, облеченному только высшей административной, а не судебной властью, без всякого убеждения о том, правильны ли решения палаты или нет, приходится утверждать эти кровавые протоколы?
Само собой разумеется, докладчик указывал на законы, но я — сказал князь, — остался при своем и протоколов не подписал.
Обстоятельство это дошло до сведения государя, и вот при одном моем представлении ему он меня спросил: что это значит?
Я объяснил, что ввиду отсутствия защиты о вине подсудимого при моих обязанностях, по званию генерал-губернатора, мне невозможно обсудить правильность решения палаты, а потому просил устранить меня от подписи и утверждения тех протоколов.
— У тебя есть прокуроры и стряпчие, — возразил государь, — чтобы судить о правильности решения.
— Нет, государь, — позволил я себе сказать, — прокуроры и стряпчие не защитники, а преследователи, — тут нужны адвокаты.
Государь при слове «адвокаты» видимо нахмурился и сказал: «Да ты, я вижу, долго жил во Франции, и, кажется, еще во время революции, а потому неудивительно, что ты усвоил себе местные порядки. А кто, — продолжал государь говорить громко, — кто погубил Францию, как не адвокаты, вспомни хорошенько! Кто были Мирабо, Марат, Робеспьер и другие?! Нет, князь, — заключил государь, — пока я буду царствовать — России не нужны адвокаты, без них проживем. Делай то, что от тебя требует закон, более я ничего не желаю».
Чем кончилась участь протоколов московской уголовной палаты — не знаем, но слова и рассказ светлейшего князя Дмитрия Владимировича Голицына у меня сохранились свежо в памяти.
Из воспоминаний Н. М. Колмакова.
Русская старина, 1886, декабрь.
Телесные наказания
(Из старых дел Ряжского уездного полицейского управления)
8 ноября 1849 года за № 15847 начальник Рязанской губернии гражданский губернатор Кожин писал ряжскому городничему официальную бумагу следующего содержания: «Вследствие отношения Департамента полиции исполнительной предписываю Вашему высокоблагородию донести мне немедленно, каким образом производится (в Рязанской губернии) наказание преступников плетьми, вдоль или поперек спины, и по одной ли этой части тела или по другим». Ответ городничего от 18 ноября за № 737: «Его превосходительству господину Рязанскому гражданскому губернатору и кавалеру. Во исполнение предписания Вашего превосходительства от 8 ноября за № 15847 донести честь имею, что наказание преступников плетьми производилось вдоль спины и по обеим нижним частям тела, ныне же наказание плетьми через полицейских служителей отменено и те плети представлены в Рязанское губернское правление». В тех же делах имелись копии указов Рязанского губернского правления Ряжскому земскому суду, помеченные февралем и декабрем 1857 года. На этот раз они касались как орудий наказаний, так и способа их применения. Первый указ гласил следующее: «Губернское правление, слушая циркулярное предписание господина министра внутренних дел от 11 февраля сего года за № 18, в коем изъяснено: при циркулярах Министерства внутренних дел от 18 июня и 30 сентября 1846 г. разосланы к начальникам губерний и областей штемпеля для клеймения каторжных и особый состав для натирания наложенных знаков клейм, а также наставление об употреблении оных
