Противника не покидала надежда прорваться к Волге, смять и уничтожить дивизию. Не одолев нас в дневных схватках, он перешел к действиям в темное время. 1 октября внезапной ночной атакой гитлеровцам удалось вклиниться в нашу оборону на правом фланге и в центре. Создалась весьма тяжелая ситуация, возникла реальная угроза изоляции дивизии от остальных соединений 62-й армии. Однако решительными контратаками всех подразделений положение было восстановлено.
В этих боях особенно организованно, энергично и напористо действовала рота автоматчиков старшего лейтенанта Ивана Яковлевича Подкопая. Вместе с учебным батальоном она полностью истребила фашистов, вклинившихся в наши боевые порядки. Подкопай был человек уравновешенный, выдержанный, воевал с умом, зря не рисковал людьми и заслужил беспредельную любовь и доверие бойцов.
В одной из рукопашных стычек был смертельно ранен бывший наш комиссар старший политрук Михаил Ильич Ракчеев. Гвардейцы тяжело скорбили о человеке, который в суровом сорок втором году по-братски делил с ними все тяготы фронтовой жизни. Он любил свою семью, долго ее искал, но ему так и не довелось прочесть письмо своих близких. Весточка от них пришла как раз в тот день, когда на переправе перестало биться сердце комиссара…
После гибели Ракчеева я еще больше сблизился с Нефедьевым. С момента появления Тимофея Андреевича в батальоне у нас сразу сложились добрые товарищеские взаимоотношения, а штурм Мамаева кургана и вовсе сроднил нас.
Тимофей Андреевич все время находился среди бойцов. Бывало, подойдет к пулеметчикам, попробует, как стреляет пулемет, перебросится шуткой, раскурит с ними свою цигарку: «Уверен, и дальше будете воевать не хуже, чем сегодня», — и идет дальше, к минометчикам, петеэровцам… Каждому найдет что сказать, и все это без выспренных выражений и напоминаний о долге. Да и что толку говорить об этом, когда солдат понимает свою задачу не хуже нас: ведь он на передовой, смотрит смерти в глаза, идет в бой, зная, что его могут убить, могут ранить. Но идет. Солдату куда более важно чувствовать, что его начальник здесь, с ним, советует, стреляет по врагу, заботится о том, чтобы все были накормлены, а раненые вынесены и им была оказана помощь. Это во сто крат убедительней самых красивых речей. Нефедьев был настоящим комиссаром. Временами он казался излишне мягким. Но когда надо, становился строгим, личным примером воодушевлял воинов на подвиги.
Мне нравились его горячность, энергия, глубокая вера в то, что мы непременно одержим победу. Он никогда не унывал и настолько сильно хотел увидеть, как мы побеждаем, что порой доходило даже до курьезов. Наблюдали мы воздушный бой истребителей. Наш самолет был сбит.
