– Девушка, – сказал он, – их, верно, убили. Слезами не поможешь. Скажи, что с тобой теперь делать?
– Ах, я не знаю. Убей!
– Кто ты? У тебя есть родные? – Но Петр тотчас вспомнил ужасный царский приказ и смолк.
– Панна Анеля, – тихо ответила девушка, – отец мой подкоморий был, пан Луговский. Мы все попрятались, и вот они вбежали, с саблями… Я бросилась от них. Ах я несчастная! – И она залилась слезами.
– Что с ней делать? – растерянно сказал Петр.
Кряж почесал затылок.
– Пожди, княже, – сказал он, подумавши, – я пойду поищу. Может, и найду, куда ее спрятать.
Петр кивнул, и Кряж ушел.
Пожар кончился, и с пожарища тянулся густой едкий дым. Спускались сумерки. В городе крики смолкли, и теперь слышался в отдалении трубный призыв.
Петр довел девушку до скамьи и опустился с ней, поддерживая ее рукой. Она была недвижима, словно статуя печали и отчаянья.
– Постой, девушка, – дрогнувшим голосом заговорил Петр, – не кручинься! Мой слуга пошел найти тебе убежище, а я тебя не оставлю. Может, у тебя есть кто родной, а?
– В Вильне, – тихо ответила она, – тетка!
– В Вильне! Ну, постой! Я тебя, может, в Вильну доставлю, не кручинься, ясная!
В первый раз он говорил с незнакомой девушкой, но в речи его было столько непосредственного чувства, что девушка подняла на него свои полные слез глаза и улыбнулась. Словно небо открылось Петру в этой улыбке.
– Жизни для тебя не пожалею, – сказал он пылко.
В это время раздался голос Кряжа.
– Ay, княже! – закричал он.
– Сюда! – крикнул Петр.
Через мгновенье показался Кряж в сопровождении худенького, маленького человечка. На голове этого человечка была бархатная ермолка, длинные пейсы болтались у него по щекам и путались с жидкой бороденкой. На нем был длинный до пят какой-то подрясник, перетянутый поясом.
Он подошел и тотчас стал быстро кланяться Петру, отчего пейсы его взлетали кверху.
– Кто такой? – спросил Петр.
– А жид, – ответил с усмешкой Кряж, – они, княже, все могут. Вот и он может ее устроить.
– Лейзер, ясновельможный пан, бедный жидочек! Я для вас, пан, все сделаю! Я люблю казаков! Уф как люблю. Я в Сечи у них жил!
– Что ты несешь? Какие казаки?
– Уй, а пан не казак? Пан – русс. Э, я люблю русса! Русс храбрый! Русс такой лыцарь! Ой, вей мир!
– Что он мелет такое? Ты можешь вот ее укрыть где-нибудь потаенно?
Еврей поднял голову, закрутил головой и, подняв руки, воскликнул:
– О, панна Анеля! Ясновельможная панна! А что пан скажет? Он скажет: подай мне Лейзера!
