Царь кивнул головой.
– Нет ничего хуже розни! – тихо промолвил он и прибавил, набожно крестясь: – Упокой душу, Господи, раба твоего Михаила!
Князь следом за ним перекрестился.
А тем временем войско уже приближалось, наполняя воздух гулом словно отдаленной грозы.
На стенах Смоленска замелькали черные точки. В воздухе чувствовался бой. Коршуны и вороны стаей кружились над равниной.
К князю Трубецкому то и дело подъезжали начальники частей, и он отдавал им приказания, как размещаться.
– Сегодня совет соберем, – сказал царь, – и поведем осаду.
Все разъехались устраивать свое временное жилище.
Князю Теряеву Антон со своим отрядом уже разбил палатку.
Князь вошел, помолился на красный угол и тотчас лег на войлоки, настланные для постели. Через несколько минут в палатку вошел ясный как день, радостный Петр.
– Вот и повоюем! – сказал он весело. – А то все охота да охота!
Отец взглянул на него и тихо улыбнулся.
Вот таким же юношей он был, может быть, даже на этом самом месте. Так же рвался в бой, тем же пылом горела его душа. И где все это?
Яркой картиной встали перед ним воспоминания пережитого. Богатырь Эхе, Антон, Мирон, бедный Алеша, сложивший в бою свою бесталанную голову, и, наконец, загубленная Людмила.
Он тяжело перевел дыхание.
– Батюшка, – ласково промолвил Петр, опускаясь подле отца на колени, – чего закручинился?
– Так, сын, молодость вспомнил; бури пережитые.
– Скажи, батюшка, про свои битвы.
Князь тихо усмехнулся.
– Тебе все давно Эхе пересказал, – ответил он и прибавил: – Сходи, погляди, хорошо ли наши молодцы устроились.
Петр послушно встал, взял плеть в руки и вышел из палатки.
У входа поджидал его Кряж. Его усатое лицо сияло радостью.
– Чего ты такой радостный? – спросил его Петр.
– А как же иначе-то. Теперя, значит, беспременно в бою будем!
Петр кивнул ему головой.
– Где наши стали?
– А пойдем, государь, я доведу!
Они пошли по лагерю. Войска не успели еще установиться, и всюду кипела работа. Стрельцы устанавливались своим обычаем: ставили четвероугольником обоз: длинные телеги со съестным и боевым припасом, а в середине правильными рядами выстраивали свои палатки, землянки и шалаши из ветвей и сучьев. Стрелецкий голова Артамон Сергеевич сам ходил по лагерю и то бранился, то шутил, то подгонял ленивых, а тем временем в больших котлах уже варилось пшено для горячей похлебки.
– Князю Петру здравствовать! – весело сказал Матвеев, увидев Теряева.
Петр поклонился ему в пояс.
– Куда путь держишь?
