– Это что же обозначает? – послышались тихие возгласы.
– Ого! С каких это пор у этой Анны завелся такой церемониал?
Митавцы могли удивляться: действительно, до сих пор приемы Анны Иоанновны отличались большой простотой.
Бестужев постучал тростью по паркету зала и торжественно возгласил:
– Ее высочество, ее светлость изволят следовать!
Гробовая тишина воцарилась в зале. Взоры всех присутствующих устремились на двери, из которых выходила царственная митавская «затворница».
Анна Иоанновна была и величественна, и почти красива в этот вечер. В своей роскошной «робе», искусно нарумяненная и насурмленная, сверкая бриллиантами, она как-то особенно горделиво выступала и смотрела. И даже во взгляде ее маловыразительных глаз светилось что-то бесконечно властное, уверенное в своих силах. И невольно перед этой величественной женщиной склонились головы митавской знати.
– Я рада, господа, видеть вас всех на моем скромном бале… – начала Анна по-немецки своим особенным голосом. – После неприятных дней странного и нежелательного волнения, которое охватило Митаву, нам надо немного развлечься… Я буду счастлива, если вы все будете чувствовать себя сегодня весело и непринужденно…
Тихий гул одобрения собравшихся гостей был ответом на приветствие ее светлости.
Стоявший во главе группы блестящих курляндских гостей канцлер Кейзерлинг выступил вперед и, низко – по-придворному – склонившись перед герцогиней, произнес:
– Имея честь приветствовать вас, ваша светлость, я позволяю себе от имени всех собравшихся принести вам нашу почтительнейшую благодарность за…
«Пошли немецкие нескончаемые периоды!» – усмехнулся в душе Бестужев.
А Кейзерлинг между тем продолжал:
– За ту высокую честь, которую вы оказываете нам вашим милостивым приглашением и почетом.
Голова несчастной измайловской царевны откинулась еще горделивее. В этих простых, лживо-пустых словах курляндского магната Анна Иоанновна почувствовала признак раболепия, и это сознание наполнило ее тщеславную душу трепетом восторга.
«Ага! Преклоняетесь? То-то вот… А то нос все задирали, меня в грош не ставили!» – молнией пронеслось в ее голове.
По данному сигналу грянула музыка.
Анна Иоанновна величественно «изволила следовать вперед» посреди растянувшихся и кланявшихся гостей и подошла к герцогскому трону.
В ту секунду, когда звуки труб и литавр на секунду стихли, к ее высочеству и светлости подошел Бирон и громко произнес:
– Ваша светлость! Благородный синьор Джиолотти, великий магистр ордена «Фиолетового креста», прибыл и ожидает высокой чести улицезреть вас, ваша светлость…
