– Да, да… Ты – большой умница, Эрнст Иванович.
– Но это еще не все, что я хотел сообщить вам, ваша светлость, – радостно-возбужденно продолжал «поощренный» Бирон. – Я готовлю вам к этому балу необычайный сюрприз.
Вдруг, сразу, Анне Иоанновне почему-то вспомнился только что происшедший разговор ее с гофмейстериной Клюгенау. Она вздрогнула и отшатнулась от своего Бирона, который совсем было уж близко придвинулся к ней.
– Если это – тот самый сюрприз, который и я готовлю тебе, – промолвила герцогиня, – то советую…
Бирон в недоумении широко раскрыл глаза.
– Какой «тот самый сюрприз», ваша светлость? – воскликнул он. – Откуда вы можете знать?…
– От нее самой, – резко промолвила Анна Иоанновна.
– От нее? – еще с большим удивлением переспросил Бирон. – Позвольте, ваша светлость, я решительно не понимаю, о чем и о ком вы говорите.
Лицо герцогини покрылось румянцем гнева.
– Ты лукавишь, Эрнст! – гневно вырвалось у нее.
– Я? Я лукавлю? Перед вами? Да что с вами, ваша светлость?…
В голосе будущего временщика зазвучали столь искренние ноты изумления, что Анну Иоанновну сразу взяло сомнение.
«Тут какая-то путаница… Не может он так притворяться», – пронеслось в ее голове.
– Ну, хорошо… Расскажи сначала ты мне о твоем сюрпризе, а потом я поведаю тебе о своем, – насмешливо бросила митавская затворница.
– Извольте, ваша светлость. Со дня на день, а теперь с часа на час я ожидаю прибытия в Митаву одного великого человека, которого я выписал.
– Ты выписал? – воскликнула Анна Иоанновна.
– Да, я.
– Великого человека?
– Да, именно великого.
– Кто же он? – помимо своей воли испуганно спросила герцогиня.
Бирон промолчал. Только его глаза, властные, самоуверенные, все пытливее впивались в глаза царственной затворницы. И в это время – был уже одиннадцатый час ночи – в старых печах Кетлеровского замка послышался скорбный, заунывный вой…
«У-у-у!.. а-а-а!» – доносились тоскливые звуки.
Анна Иоанновна побледнела. Она бросилась к Бирону и, охватив его шею своими пышными руками, затрепетала на его груди.
– Ты слышишь? Слышишь? – воскликнула она. – Опять этот страшный вой… Спаси меня, Эрнст, я не хочу умирать… Господи, как мне страшно!..
– Анна… милая моя!.. – актерски-сладким голосом воскликнул Бирон. – Приди в себя… придите в себя, ваша светлость…
«Ах!» – тихо пронесся чей-то подавленный шепот отчаяния за портьерой.
Анна Иоанновна, оттолкнув от себя Бирона, стояла в позе холодного ужаса, с широко раскрытыми глазами.
