– Не приходил еще домой! – отвечала Варвара Ивановна.
– Да где ж это он до сих пор шатается? Уж солнышко давно закатилось, пора бы, кажется, и домой прийти. А ты хозяйка, что ли?
– Хозяйка, батюшка.
– Кто еще у вас в доме живет?
– Приказчик Ванька Кубышкин да работница, Лукерья.
– А еще кто? Чай, дети есть?
– Были – мальчик и девушка, да от родимца еще маленькие скончались.
– А нет ли еще кого в доме?
– Жила у нас крестница моего сожителя, Ольга Васильевна Иванова.
– Где ж она?
– Пропала, батюшка.
– Пропала? Как так? Давно ли?
– В стрелецкие бунты, отец мой.
– В бунты? Да кто тебе сказал, что были бунты?
– Слухом земля полнится! Да вот и соседа нашего стрельцы ограбили.
– Врешь ты! Не смей этого болтать. Бунта никакого не было. Не только говорить, и думать об этом не велено, а не то в Тайном приказе язык отрежут.
– Виновата, батюшка! Мне и невдомек, что бунтов не было. Мое дело женское.
– То-то женское. У бабы волос длинен, да ум короток, а язык и волосов длиннее!
– Длиннее, батюшка, длиннее! Как твоей милости угодно.
– А подана ли челобитная о пропаже?
– Не знаю, отец мой. Об этом у мужа спроси.
– Чего ты указываешь! Без тебя знаем, у кого спросить! А какова приметами крестница?
– Невдомек, батюшка. Волосы, кажись, рыжеватые, глаза иссера карие, рот как быть водится и нос как быть водится.
– Ну, ну, хорошо! Засвети-ка фонарь да ступай за мной.
– Куда? Зачем, отец мой!
– А тебе что за дело? Скорей поворачивайся!
Варвара Ивановна, дрожа, как в лихорадке, пошла в находившуюся на конце двора, подле огорода, поварню, достала огня и засветила фонарь. Лукерья, спавшая на полу, приподняла голову, поправила впросонках лежавшее у нее в головах толстое полено и снова заснула.
– Где лестница на чердак? – спросил приказчик. – Что глаза-то на меня уставила? Показывай лестницу!
Лаптева, едва передвигая ноги от ужаса, вошла с двора в сени и отперла дверь на чердак. Подходя по двору, приказчик закричал:
– Эй, вы! Не зевать! Двое встаньте у ворот. Никого не выпускайте и не впускайте! Ты, Сенька, встань у погреба, ты, Федька, у конюшни, а ты, Антипка, гляди, чтоб кто с двора через забор не перелез.
Войдя в сени вслед за Лаптевой и приблизясь к двери на чердак, приказчик продолжал:
– Ну, что ж стала? Ступай вперед да свети.
Лаптева, ни жива ни мертва, взошла на чердак. Приказчик, осмотрев все углы, сказал:
– Веди теперь на сеновал. Да нет ли еще у тебя горницы какой или чулана? Во всех ли я был?
– Во всех, батюшка!
