Когда девушка скрылась за порогом, Пронский порывисто обнял Елену Дмитриевну и поцеловал в губы, но она грубо оттолкнула его.
– Не хозяин ты мой, чтобы так облапить.
– Что-то больно красива ты сегодня, – ответил Пронский, не замечая ее тона и любуясь ею. – Сарафан красный идет, что ли, уж и не разберу, право.
– Давно красы моей не примечал! – с невольной злостью в голосе возразила боярыня.
– Дел много было в это время, – ответил Пронский и, сев, провел рукой по волосам.
Елена Дмитриевна пристально взглянула на него, потом, всплеснув руками, вскрикнула:
– Куда бороду дел?
– Снял.
– Иль ты разум потерял? Ведь стричься боярам строго заказано; не знаешь разве царского указа: «Брады же иде-же не стричь»? Али боярства лишиться захотел?
Пронский пристально посмотрел на боярыню.
– А ты много по царскому указу действуешь? Вон кику скинула, простоволосая кажешься мужчине. Это по указу?
– Князь, я о тебе печалуюсь, – немного смутившись, ответила боярыня, – а по мне, пусть тебя царь наказует. Я ж чужим мужчинам не кажусь без кики.
– Ты вступишься за меня, – беспечно ответил князь. – А что, каков я без бороды?
Боярыня замялась. Худощавое бледное лицо князя без бороды стало еще тоньше и бледнее; холодные серые глаза еще резче выдавались на нем.
– Чего ж ты остригся? – повторила боярыня.
– Все иноземцы так ходят, – уклончиво ответил князь. – А ты скажи лучше, каков я?
Елена Дмитриевна рассмеялась:
– Смекнула я, чего ради ты остригся. Знать, иноземке какой понравиться затеял?
Пронский промолчал.
– А хочешь, скажу – кому? – пошутила Хитрово.
– А скажи! – пожал плечами князь.
– Царевне грузинской! – ответила Елена Дмитриевна и перестала смеяться. – Скажи, что нет?
– Несуразное говоришь, – отвернувшись, произнес Пронский, но его пальцы, барабанившие по столу, нервно вздрагивали.
– Давно я заприметила, что зазнобой пала краса царевны тебе на сердце. Но не думала я, что дерзость свою ты прострешь на любовь к царевне.
– Что ж, нешто худородный я какой? – глухо возразил Пронский. – А разве ты сама, боярыня, не дерзнула поднять глаза на…
– Замолчи! – сказала Хитрово, вся вспыхнув и встав со скамьи. – И ты можешь вторить судаченью да пересудам теремным? Стыдно, князь, сплетнями бабьими заниматься!.. Всем известно, что я – друг государыни-царицы и батюшки-царя, – внушительно закончила она.
– И я хочу быть другом царевны, – усмехнувшись, ответил князь.
Боярыня с изумлением глянула на него.
– О том мне смеешь говорить? – гневно спросила она.
