– Да, я и забыла! Скажи: боярыня кланяться велела и звать, мол, к себе его наказывала, дело-де есть… преважной степени и очень спешное. Ждут-де его сейчас. Поняла? Не собьешься?
– Как можно, боярыня?
– Ну, так ступай! Да покличь-ка ко мне Евпраксию.
Одна девушка ушла, и немного спустя явилась другая. Боярыня велела ей убрать горницу и принести свежую кисейную рубашку и летник из красного атласа. Облив лицо холодной водой, отчего ее побледневшие было щеки вновь порозовели, Елена Дмитриевна сняла кику и осталась простоволосая, что к ней удивительно шло, но что было совершенно противно обычаям страны. Принарядившись и сделав распоряжение, чем угощать гостя, она отпустила девушку и села к окну в нетерпеливом ожидании.
«Как-то доберется князь Левон? – думала боярыня, следя из терема за каким-то пешеходом, старательно лавировавшим между лужами. – Ведь не захочет показаться в грязном кафтане!»
И действительно, путешествие по Москве в весеннюю распутицу было крайне трудно. Ее узкие немощеные улицы тонули в непроходимой грязи. Весеннее солнце уже исправно делало свое дело – с крыш и желобов лились потоки воды и образовывали озера и реки среди самой улицы. В Кремле было сравнительно суше и чище благодаря тому, что он стоял высоко, и еще тому, что во дворце пребывал царь, а следовательно, принимались хотя кое-какие меры к удалению грязи и потоков талой воды. Но добраться до Кремля было довольно трудно: колымаги проваливались чуть не до половины в промоины, лошади, залитые водою по брюхо и облепленные грязью, подолгу стояли на месте, не имея сил вытягивать громоздкие кузова тяжелых колымаг.
Думы Елены Дмитриевны были прерваны приходом Евпраксии, доложившей, что к ней пожаловал князь Пронский. В первую минуту Хитрово подумала было отказать незваному гостю, но потом рассудила, что грузинский князь еще не скоро приедет по такой дороге, а с Пронским нужно поговорить.
– Зови боярина, – приказала она девушке, и та открыла перед князем двери.
– Добро пожаловать, – приветствовала Пронского боярыня, кланяясь ему в пояс. – Что давно вдовы бедной не навещал?
Пронский был сумрачен; бросив шапку на стол и чуть кивнув Хитрово, он, нахмурясь, посмотрел на сенную девушку, робко стоявшую у притолоки, и резко, точно хозяин, спросил ее:
– Ты что здесь торчишь?
Девушка пугливо взглянула на боярыню и не тронулась с места.
– Евпраксия, ступай себе; принеси-ка нам медку… Боярину, чай, с дороги неможется, – холодно приказала боярыня.
