Ермак, услышав шаги проходившего поблизости человека, вскочил со своего места и пошел в противную сторону. Ему стыдно было не только свидетеля, но и самого себя. Однако, по удивительной странности, он встретился с тем, с кем бы всего менее хотел, именно с Мещеряком, возвращавшимся, по словам его, в аул, чтобы переменить огниво, а правду сказать, желавшим нетерпеливо видеть действие своего умысла.
Может быть, он успел бы открыть впечатление, которое сделал на душу Ермака коварный его умысел, если б послышавшиеся вдали слабые стоны не разрушили всех его планов. Ермак, всегда готовый на помощь ближнему и на защиту бессилия, вернулся и скорыми шагами пошел туда, откуда раздавались сии плачевные звуки. Тщетно Мещеряк старался остановить его или уговорить обождать, пока он кликнет несколько человек на подмогу. Ермак не хотел дожидаться, и Мещеряк видел себя вынужденным за ним следовать, несмотря на непонятное к тому отвращение. К счастью, Ермак, оглянувшись назад, увидел множество казаков своих, выбежавших из кибиток, и какое-то необыкновенное движение в ауле. Он хотел воротиться, но, раздумав, послал туда Мещеряка – узнать причину оного, а сам продолжал путь свой.
Ермак уже без успеха собирался в аул, куда призывало его также любопытство, как повторенный стон подстрекнул его углубиться далее в лес. Мудрено изобразить восхищение атамана нашего, когда, пройдя несколько шагов, он нашел под навислым сокером Грозу в крепком сне. Боясь прервать его сладкое отдохновение, которое, по-видимому, ему было необходимо, он сел подле него. Впалые щеки, желтое, бледное лицо показывали крайнее его изнеможение. Он рассуждал, каким чудом мог Гроза здесь очутиться, и один, как заметил вдали странную фигуру, к нему приближавшуюся. К счастью, он скоро узнал в этом чучеле шамана Уркунду, который, также узнав Ермака, пал на землю и, подняв голову вверх, страшно исковеркал свою рожу – в доказательство своего удивления и радости. Чувство сие было не в меньшей степени у Грозы, когда он, открыв глаза, увидел перед собою Ермака. Он не верил своему счастью, был в восхищении, но вдруг принял пасмурный вид, когда атаман открыл ему причину, побудившую его оставить подземелье. Гроза хотел было рассказать ему разговор Мещеряка с русским воеводой, им подслушанный; но, побоясь, что Мещеряк успел и оному дать столь же хитрый оборот в свою пользу, как самому предательству, оставил до того времени, пока не найдет удобнейшего случая обнажить злодея, и начал удовлетворять любопытство Ермака насчет своих приключений.
