Замышляев думает.
Накопилось, Петя. Больше не могу. Теперь дошло?
З а м ы ш л я е в (сел, снял шапку). Гена. Ты же все понимаешь.
У с о л ь ц е в. Что я понимаю, Петя?
З а м ы ш л я е в (медленно). Был я тут как-то в бане. Встретил Сеню — помнишь, ушли они с Ганашиным от нас? Хлопнули дверью, начальство наказали. Ну, попарились, сидим. Я ему говорю: как трудовая биография сложилась? Нашел, говорю, — санаторий райского типа? Улыбается, но так, знаешь… не очень. И между прочим — расспрашивает, что у нас в тресте да как. Я сразу понял: скоро обратно к нам приползет. И Ганашин приползет. Я хоть его не встречал, но такая у меня интуиция.
У с о л ь ц е в. Значит, нет нам выхода — так, Петя? Петля?
З а м ы ш л я е в. Почему? Продумать надо. Вот — Можаров. Есть у него отрицательные моменты. Согласен. Сволочь он последняя и все такое. А с другой стороны… Зашел я в местком насчет гитары, вот этой, чтобы выписали на участок. Этот, как его там, месткомовский, сомневается. Позвонил Можарову: выделить? Тот говорит: безусловно. Ну, это я отчасти в шутку. Гитара-то для кого — для тебя, между прочим…
У с о л ь ц е в. Я, Петюня, три года отходил в ДМШ. По классу фортепиано. Как положено в интеллигентной семье. Мне можаровская гитара ни к чему…
З а м ы ш л я е в (хохотнул). Но вот, если без шуток, если глубже копнуть — не может так просто человек на таком посту. Значит, есть у Можарова какие-то плюсы в определенной мере. Нам снизу, может, не так видно, а тем, кто назначили… Ну, а другой придет, думаешь, лучше? К этому хоть притерпелись…
У с о л ь ц е в. Знаешь, Петя, давным-давно — в незапамятном тысяча девятьсот пятьдесят девятом, когда ты у нас появился, мне очень фамилия твоя понравилась. Я все думал: интересно, а что он замышляет, этот Замышляев…
З а м ы ш л я е в. Я к тебе, Гена, тоже, между прочим, присматривался. Сразу-то ты мне не очень — пижонистый был. А потом — сам знаешь, полюбил я тебя. Помнишь, в Карабашкине, день был тяжелый, настроение… Санэпидемстанция бумагу прислала, а тут еще трактор украли. Прямо со стройплощадки. Кто — неизвестно. Ты говоришь: иди, Петя, домой, лечись. Тепляк у нас был хороший, таллиннского производства, помнишь? На улице Джузеппе ди Витторио. Прихожу — нет тепляка… Тоже накрылся.
У с о л ь ц е в. Стоп, Петенька. Этих воспоминаний у нас на тысячу и одну ночь. Пора тебе за билетом. И утешайся, что поначалу вам даже легче будет: начальник ушел, можно на него все грехи списать — что тебя учить?
