Появилась А н н а А л е к с а н д р о в н а.
А н н а А л е к с а н д р о в н а. Это и называется — все будет мирно?
К о м а р о в. А мы разучивали танец. Ультрасовременный.
К р о т о в. Ага, японский. Джиу-джитсу — каратэ. (Пританцовывая, уходит.)
А н н а А л е к с а н д р о в н а. Миша, так нельзя.
К о м а р о в. Так можно, Анна Александровна.
А н н а А л е к с а н д р о в н а (берет рисунок, смотрит). Нет, я не ошибалась. Я тебя туда толкала, можешь меня проклинать, но все равно я не ошибалась. У тебя есть глаз, воображение, линия. Ладно, я дилетант. Но вот Савельев, он ведь не дилетант, слава богу, помнишь, когда он приезжал из Москвы и был у нас в ИЗО, как он сказал? «Дерзкая, точная линия, глаз».
К о м а р о в. Анна Александровна, эту историческую фразу в общем-то можно забыть. Потому что Савельев как раз был в составе приемной комиссии.
А н н а А л е к с а н д р о в н а. Он тебя узнал?
К о м а р о в. Скорее всего, нет. Посмотрел. Поговорил. Тепло так поговорил. Что смотреть — вроде уже есть на что, а видно еще маловато. В частности, вот линия — еще не живет. «Не живет линия, юноша». Так обстоят дела с линией.
А н н а А л е к с а н д р о в н а. А ты стоял и безмолвствовал? Ну знаешь, это предельно глупо. В таких случаях и поспорить не грех, и напомнить — ты что, растерялся, что ли?
К о м а р о в. Нет. Мне скорее смешно было в тот момент. Ситуация уж очень комедийная. Хотя его понять можно. Тогда, в ИЗО, он хвалил на радость педагогам от общего умиления — вот детки какие хорошие, рисуют картинки. Он же не думал, что я от его слов через два года полечу в Москву. Расправив крылья.
А н н а А л е к с а н д р о в н а. Миша, ты будешь поступать еще раз, и ты поступишь.
К о м а р о в. Насчет «еще раз» — не знаю. Тут все сложно. Я ведь, когда не прошел, стреляться не собирался: слава богу, готовых утешений — вагон, в том числе это самое «еще раз» знаменитое. Но потом у меня был разговор с отцом.
А н н а А л е к с а н д р о в н а. Что сказал Виктор Петрович?
К о м а р о в. Много чего. Виктор Петрович мне открывал глаза на жизнь, как он сам выразился. Тогда, в частности, я и услышал в первый раз этот термин — «неперспективный». В теоретической части он говорил о семейных традициях, о преемственности, о том, что родители расчищают дорогу детям — ну, в общем, я бы все это перевел словом «блат». Практический вывод: больше ты туда поступать не будешь. Я не самый послушный сын на свете, но, знаете, иногда какое-то беспокойство: а вдруг в этом есть сермяжная правда? И не то что поступать — жить не очень хочется.
